Росс Макдональд: Спящая красавица. Смерть в бассейне

— Кто он?

— Не знаю. Честное слово.

— Тогда почему вы его испугались?

— Я просто испугалась. И точка.

— Это не Том Рассо? Не ваш муж?

— Нет, конечно.

Она дрожала, как осиновый лист. Я взял из багажника старый плащ и накинул ей на плечи. Она не сказала спасибо и даже не взглянула в мою сторону.

Я выехал на автостраду. Мы двинулись на север. В ту сторону движение не отличалось интенсивностью. Но навстречу нам, из Лос — Анджелеса, машины двигались сплошной вереницей, и их зажженные фары создавали впечатление, что кто — то проткнул дырку в светлом пятне города и теперь из прокола в темноту сочится свет.

Женщина погрузилась в такое тягостное молчание, что я не решался его нарушить. Время от времени я посматривал на ее лицо. Выражение на нем сменялось от страха к беспокойству, а затем перешло в холодное безразличие. Я пытался понять, что вызвало эту перемену, а может, я просто сам все навыдумывал?

Мы съехали с автострады у поворота на Западный Лос — Анджелес. Она заговорила тонким, неуверенным голосом:

— Где вы живете, мистер… — Она забыла, как меня зовут.

— Арчер, — подсказал я. — Моя квартира в нескольких кварталах отсюда.

— Вы не будете возражать, если я от вас позвоню мужу? Он меня не ждет. Я гощу у родственников…

Мне бы следовало спросить, где живет ее муж, и доставить ее туда. Вместо этого я отвез ее к себе.

Она стояла босиком в моей гостиной по — прежнему в моем плаще и озиралась по сторонам. Ее беззастенчивые манеры заставили меня задуматься, кто она по происхождению. Похоже, тут были деньги. Новые деньги.

Я показал ей телефон на столб и отправился в спальню разгрузить свою сумку. Когда я вернулся в гостиную, она сгорбилась над телефоном. Прижатая к уху черная трубка казалась медицинским прибором, откачивающим кровь — лицо ее было как мел.

Я понял, что на том конце провода никого нет, лишь когда она положила трубку. Затем она уронила лицо на руки. Ее волосы разметались по моему столу черной тенью.

Некоторое время я стоял и смотрел, не желая мешать ее эмоциям, а может, и не желая их разделять. Она была воплощением тревоги. И в то же время смотрелась в моей комнате как — то очень естественно.

Через некоторое время она подняла лицо. Оно было спокойно, словно маска.

— Извините, я не знала, что вы здесь.

— Не стоит расстраиваться.

— Нет, стоит! Том за мной не приедет… У него женщина. Она и сняла трубку.

— А что родственники, у которых вы гостите?

— Ничего.

Она оглядывалась по сторонам с таким видом, словно вся ее жизнь сузилась до размеров этой комнаты.

— Вы говорили, что у вас есть семья. Что они занимаются нефтяным бизнесом.

— Вы меня не так поняли. И мне надоело быть в роли допрашиваемой, вы уж меня извините. — Ее настроение колебалось, словно маятник, превращая ее то в жертву, то в агрессора. — Вы, я вижу, смертельно боитесь оказаться связанным со мной.

— Напротив. Если хотите, можете остаться здесь на ночь.

— С вами?

— Можете лечь в спальне. Диван раскладывается.

— Сколько мне это будет стоить?

— Ничего.

— Я выгляжу легкой добычей?

Она встала, сбросив с плеч мой плащ. Это был бунтарский жест. В то же время она демонстрировала мне свою фигуру. Высокая грудь. Узкая талия. Полные бедра. На белой рубашке пятна — следы от птицы. На ковре песок с ее изящных ступней.

Я взглянул на себя со стороны. Преуспевающий пожилой мужчина. Что и говорить, если бы она была старухой или уродиной, я вряд ли предложил ей переночевать. Но несмотря на гнев и страх, была в ней странная мрачная красота.

— Мне от вас ничего не надо, — сказал я и спросил сам себя, говорю ли я правду.

— Так не бывает. Люди всегда чего — то хотят. Не пытайтесь меня одурачить. Зря я вообще сюда пришла. — Она озиралась, как ребенок. — Мне здесь не нравится.

— Вас никто не удерживает, миссис Рассо.

Она внезапно разрыдалась. Слезы текли по лицу, оставляя блестящие дорожки. Движимый то ли состраданием, то ли вожделением, я дотронулся до ее плеч. Она отпрянула. Ее сотрясала дрожь.

— Сядьте, — сказал я. — Вас никто не обидит и не сделает вам больно.

Она мне не поверила. Я понял, что она уже была тяжело ранена без шансов на поправку — все равно как та самая птица. Она тронула пальцами свое заплаканное лицо.

— Где у вас можно умыться?

Я показал ей дверь в ванную. Она вошла и подчеркнуто громко щелкнула задвижкой. Она там пробыла довольно долго. Когда же она вышла, то смотрела веселей, и в ее движениях было больше уверенности. Она напоминала алкоголика, который успел тайно приложиться к бутылке.