Дэвид Пис - 1974 - Сезон в аду

Я спросил:

— А кто ее нашел, вы или Джимми?

— Джимми.

— И где она была? — спросил я, глядя на грязь и морось. Терри Джонс отхаркнул массивный комок и сказал:

— Пойдем покажу.

Мы молча пересекли стройплощадку и пошли по тропинке, которая тянулась через свалку параллельно Уэйкфилд-Дюйсбери-роуд. Вдоль края свалки была натянута бело-голубая полицейская лента. Двое полицейских сидели в патрульной машине на другом конце свалки, на стороне дороги. Один из них посмотрел на нас и кивнул Терри Джонсу. Он махнул в ответ.

— Интересно, долго они будут тут нас караулить?

— Понятия не имею.

— До вчерашнего вечера тут везде палатки стояли. Я смотрел вниз, в Дьявольский Ров, на ржавые детские коляски и велосипеды, на плиты и холодильники. Между ними — опавшие листья и консервные банки, они были везде, они тащили всё вниз, в пасть ямы, которая казалась бездонной.

— Вы ее видели?

— Да.

— Черт.

— Она лежала на коляске, на полдороги до дна.

— На коляске?

Он смотрел куда-то вдаль.

— Коляску полицейские забрали. У нее были… ах, мать твою ети…

— Я знаю. — Я закрыл глаза.

— Полицейские сказали, что нам нельзя никому рассказывать.

— Знаю, знаю.

— Но, черт побери… — Он пытался проглотить комок в горле, на глазах у него были слезы. Я подал ему еще одну сигарету.

— Я знаю. Я видел фотографии со вскрытия.

Он показал незажженной сигаретой на отдельно оцепленный участок:

— Одно крыло валялось там, у края ямы.

— Черт.

— Господи Иисусе, как бы я хотел, чтобы мне никогда не доводилось этого видеть.

Я внимательно осматривал Дьявольский Ров. В голове моей крутились фотографии, висевшие на стене в мотеле «Редбек».

— Если бы мне только не пришлось этого видеть, — прошептал он.

— А где живет Джимми Ашворт?

Терри Джонс посмотрел на меня.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Пожалуйста.

— Он все это принял очень близко к сердцу. Он же еще мальчишка.

— Может быть, ему станет легче, если он с кем-то об этом поговорит, — сказал я, глядя на грязную голубую коляску, наполовину сползшую в яму.

— Чушь собачья, — фыркнул он.

— Ну пожалуйста.

— В Фитцвильяме, — сказал Терри Джонс, повернулся и пошел прочь.

Я нырнул под голубую полицейскую ленту и, уцепившись за корень мертвого дерева, повис над Дьявольским Рвом. Я снял с куста белое перышко.

Надо убить час времени.

Я проехал мимо средней школы имени королевы Елизаветы, припарковался и побежал трусцой под дождем обратно в Уэйкфилд, прибавляя ходу вдоль школьного двора.

Надо убить пятьдесят минут.

Был вторник — я пошел гулять по блошиному рынку, куря и промокая до костей, разглядывая детские коляски, велосипеды и выставленное на распродажу имущество умерших людей.

Крытый рынок вонял отсыревшим тряпьем; на месте книжной лавки Джо все еще стояла книжная палатка.

Я посмотрел на отцовские часы, пролистал стопку старых комиксов про супергероев.

Надо убить сорок минут.

В течение трех лет каждым субботним утром в семь тридцать мы с отцом садились в сто двадцать шестой автобус на Оссеттском автовокзале. Отец сидел, держа на коленях пустые сумки, читал «Пост», рассуждал о футболе или крикете, а я мечтал о стопке комиксов, которые всегда получал в награду за то, что помогал Джо.

Так было каждым субботним утром до того субботнего утра, когда Старый Джо не пришел открывать свою лавку. Я стоял и ждал до тех пор, пока отец не вернулся с двумя сумками продуктов, в одной из которых сверху лежал кусок сыра, завернутый в бумагу.

Надо убить тридцать пять минут.

В Акрополисе, в начале Уэстгейта, где мне когда-то нравилась одна из официанток, я заставил себя съесть тарелку йоркширского пуддинга с луковой подливой, которым меня тут же вырвало в маленьком туалете в глубине ресторана, где я всегда мечтал оттрахать ту официантку по имени Джейн.

Надо убить двадцать пять минут.

Я вышел на улицу под дождь и направился к Бул-рингу мимо «Стрэффорд Арме», самого крутого паба на севере , мимо парикмахерской, где моя сестра работала на полставки и встретила своего Тони.

Надо убить двадцать минут.

В «Сильвио», любимом кафе моей матери, где я когда-то в тайне от всех встречался после школы с Рейчел Лайонс, я заказал шоколадный эклер.

Достав промокший блокнот, я начал читать свои скудные записи о Мистической Мэнди.

«Будущее предначертано так же, как и прошлое. Оно не может быть изменено, но оно может помочь нам излечиться от ран настоящего».