Якоб Арджуни - Кисмет

Я сделал глоток и закурил. Мысль о том, что мать Лейлы с воскресенья находится в сексуальном рабстве у Аренса, была мне неприятна. Добросовестный полицейский мог задержать ее разве что за езду без водительских прав или другое нарушение правил дорожного движения. А что, если Аренс держит ее взаперти и она просто не в состоянии вырваться из его лап? Что я мог предпринять в таком случае? Оставить все как есть до следующей субботы? Господи, и вся эта морока только из-за того, что мне, по недоразумению, пришлось хлопнуть двух отморозков, которые сейчас кормят червей в пригородном лесу.

Дверь из ванной комнаты приоткрылась, и появилась — кто бы вы думали? — одалиска, исполняющая танец живота. На Лейле была короткая белая блуза с пышными расписными цветами, шелковые шаровары золотистого цвета, перевязанные поясом, на котором побренькивали золотые монеты, и мягкие восточные туфли с ярким вышитым узором. Пояс с монетами свободно прилегал к голым бедрам, опускаясь вперед в виде буквы «V». Когда Лейла двигала бедрами, монеты позвякивали и четко вырисовывался угол между ее ногами.

Что это могло означать? Намек на мою экзотическую родину? Или это была детская игра, маскарад? А может быть, Лейла пыталась меня соблазнить? Она вышла на цыпочках, робко переставляя ноги и испытующе глядя на меня.

— Черт побери! — Я дружески посмотрел на нее. — Я вижу, у тебя большие планы на вечер?

— Планы?

— Ты собралась на вечеринку потанцевать или еще куда-то?

Она остановилась, глядя на меня как на идиота, потом посмотрела куда-то сквозь меня, ленивой походкой, опустив плечи, прошла к софе и плюхнулась на подушки.

— Ужинать будем?

— Да, будем.

Интересно, на что она рассчитывала — на гром аплодисментов с моей стороны? Для чего устроила весь этот спектакль? Наверное, общаясь со своими наставниками-евангелистами в интернате, она считала, что в стране «мерседесов» достаточно надеть на себя экзотические тряпки, чтобы произвести фурор. Или это была чисто детская выходка. Во всяком случае, так я расценил странный поступок Лейлы. Возможно, я чего-то не понял.

— Лично я с сегодняшнего утра ничего не ел, и, насколько мне известно, ты тоже. Во всяком случае, после обеда.

Я положил на ее тарелку еду и, несмотря на полное равнодушие Лейлы к еде, пожелал ей приятного аппетита. Возможно, она просто не хотела есть? Или не любила мясо в горшочке? А может быть, девчонки в ее возрасте слишком следят за фигурой? Во всяком случае, ужин на двоих превратился в малоприятный прием пиши.

— Что, нет аппетита? — спросил я, съев несколько ложек.

Лейла сидела откинувшись назад и выставив вперед босые ноги и теребила в руках какую-то соломинку. Не глядя мне в лицо, она промямлила:

— Аппетита?

— Ну ты не голодна? Есть не хочешь?

— Пахнет, как в интернате.

— Значит, у вас не такой уж плохой интернат.

Мой голос показался мне похожим на нравоучительные интонации ведущих детских телепередач, которые я иногда слышал, находясь днем дома после тяжелого похмелья. Я тогда спрашивал себя, неужто есть люди старше трех лет, которые могут серьезно воспринимать таких противных ведущих.

Сочувственно подняв брови, Лейла косо на меня посмотрела, потом перевела взгляд на соломинку и громко выдохнула.

— Ладно, тогда признавайся, что ты любишь. В конце концов, тебе же надо что-то есть.

— Почему надо?

Почему надо есть? От этого вопроса ложка в моих руках остановилась на полпути ко рту. Какая же упрямая, несносная и наглая девчонка!

— Потому что люди должны есть, чтобы не умереть с голоду, — буркнул я и сунул ложку в рот.

— Я нравлюсь?

— Нравишься ли ты мне? Да, нравишься. Ты прекрасна, — ответил я в надежде, что моя первая реакция на ее выход с голым животом ускользнула от ее взгляда. — Но если будешь и дальше упорствовать, то превратишься в прекрасный скелет.

— Тебе больше нравятся тощие неряхи, да?

— Тощие неряхи? Слушай, где ты набралась таких словечек, и кто в вашем интернате преподает такой немецкий?

— Мы сами учим.

— Сами? И как же, интересно?

— Порно.

— Что?

— У ребят из интерната есть кассеты и книжки. У меня тоже есть одна книжка. Называется «Охотницы за спермой».

— Вот как. — Я попытался придать лицу деловитость, поймав себя на том, что машинально помешиваю ложкой в миске. — У тебя очень специфический набор слов. А если тебе надо просто купить хлеб или еще что-нибудь?

Лейла медленно повернулась и уставилась на меня, а потом вдруг рассмеялась. Нет, я явно чего-то не понимал.