Якоб Арджуни - Кисмет

— Хозяин, что делать с этой свиньей?

Берлинцы. Они сейчас суют свой нос повсюду. Я повернул голову так, чтобы увидеть пьяную рожу бритоголового.

— Какой славный говорок и приятные формулировочки, сразу видно — столичные штучки!

— Заткнись! — рявкнул он, двинув мне ногой по коленям.

— Очень бы хотелось знать, кто это такой, — снова спокойно и дружелюбно, как в первый раз, сказал хозяин. Я его явно недооценил.

Когда бритоголовые проверяли мои карманы, несколько посетителей молча покинули заведение, остальные с интересом наблюдали за происходящим. Некоторые закурили, другие пили пиво. Единственный человек в зале, которому ситуация была явно неприятна, но кто не мог уйти, был помощник повара. По уголкам его глаз я видел, что он нервничал, орудуя пивными кружками и все время отворачиваясь от происходящего.

— А у этой свиньи в кармане пушка, — крикнул один, еще раз ударив меня каблуком по коленной чашечке. Он явно разбирался, куда и как бить. Еще пара таких ударов в колено, и я предпочту зуботычину.

Он поднес пистолет к моему лицу.

— А это что такое? Что это, я спрашиваю?

— Пистолет.

— Сам вижу, что пистолет, — заорал другой и потряс у меня перед носом вынутым из моего кармана бумажником. В тот момент, когда специалист по коленным ударам крепко держал меня, другой торжествующе размахивал моим удостоверением.

— Кемаль Ка. ка… Что за имя? Кака… Кака так кака. Кемаль Кака! — Он заржал, радуясь своему остроумию, и ткнул мое удостоверение своему корешу. Потом они захохотали вдвоем.

— Эй, парни, зачем усложнять жизнь? Зачем нам какой-то Кемаль? Пусть будет просто Кака-Кака.

— Заткнись, я сказал!

На этот раз он ударил меня по ногам так, что я повис в воздухе с заломленными на спину руками. Мне показалось, что слышен треск ломающихся костей. Когда я вскрикнул, получил удар в бок и упал на спину, а специалист по коленным ударам, размахивая моим пистолетом, поставил свой сапог мне на горло.

— Еще одно слово, и от тебя останется мокрое место.

Я закрыл глаза, показывая, что все понял. В этот момент еще несколько гостей потянулись к выходу. Поняв, что события накаляются, они предпочли не портить себе аппетит. Помощник повара перестал возиться с посудой и, крепко стиснув зубы, смотрел перед собой невидящим взором. Если события будут развиваться в таком же духе, этот парень будет моей единственной надеждой. Я попробовал пошевелить руками и почувствовал, что ничего не сломано. Треск костей был плодом моей фантазии.

— Значит, ты турок?

— Франкфуртский турок.

— Молчать!

Давление на шею усилилось.

— Я думал, что хозяин ресторана хочет ближе познакомиться со мной, — прохрипел я.

Специалист по коленным ударам поморщился.

— И что же ты забыл у нас в Германии?

Прежде чем я ответил на вопрос, его напарник, осклабившись, сказал:

— Да, этих турок у нас тоже навалом. Два года воевал с этими свиньями. — Он растопырил пальцы и стал поигрывать ими, сжимая и разжимая в воздухе. — Ну что, замочим? Я их столько хлопнул, что со счету сбился. Одним больше, одним меньше.

— Да, Берлин этим славится.

— Чего? Совсем рехнулся? Не в Берлине, а у нас на родине. Эх, темнота! Ты знаешь, сколько черных там у нас? Одни Кемали, и все сплошные каки.

— Понял. — Я попытался изобразить живой интерес. — Интересно, на скольких же диалектах говорят в Хорватии?

— А сейчас слушай меня внимательно, — вступился хозяин, склонившись надо мной. — Вел ты себя здесь не слишком вежливо. Оскорбил нашего президента, издевался над нашей страной. Не знаю почему. Мы мирные люди и не сделали ничего плохого. Вообше-то тебя следовало бы проучить. Но я зла не помню. Убирайся отсюда подобру-поздорову, но только знай: если еще раз появишься, я так тебя разукрашу, что твоя сегодняшняя рожа будет картинкой по сравнению с той, которую я тебе сделаю. Ты меня понял?

— Еще как!

Хозяин еще раз посмотрел мне в глаза, давая понять, как неохотно он меня отпускает, потом кивнул берлинцам и исчез за стойкой. Тот, который бил меня по коленям, был разочарован.

— Эту свинью надо бы проучить, — сказал он, давая понять, что может прикончить меня в любую минуту, когда ему вздумается.

Наконец он снял ногу с моего горла. Я с трудом поднялся, а он продолжал стоять в небрежной позе у стойки, будто ничего особенного не произошло. Помощник повара наливал ему пива.

— Мой пистолет, пожалуйста.

Он медленно повернул голову и удивленно посмотрел на меня: