Питер Чейни: Блондинка-рабыня

— Я мог бы добавить кое-что, — продолжал Каллаган холодным, неприятным тоном. — Я мог бы сказать, что это выглядит так, будто вы — единственная специалистка по делам частного сыска и игорного мира Лондона. Если вы так много знаете об этом деле, почему вы не сбережете свою сотню и не поручите его кому-нибудь другому, например «Селби, Рокс и Уайт»? Почему? А я вам скажу. Во-первых, это нелегкая работа. В Лондоне достаточно умных людей, которые могли вытянуть восемьдесят тысяч «из кружки», а если вы считаете этих людей идиотами, то вы ошибаетесь. Есть еще одна вещь, и очень важная. — Каллаган замолчал, подбирая слова. — Вы думаете, мадам, что эти жестокие люди вытягивают из вашего пасынка его деньги. Хорошо. Допустим, он, как вы сказали, слабый, глупый и нерешительный. Но позвольте спросить вас вот о чем: откуда вы знаете, что он сам не жестокий и не негодяй?

Он ждал ответа, но она молчала. Она стояла в футе от него, опираясь рукой на каминную полку. Каллаган подумал, что она с определенным любопытством разглядывает его, как будто он был для нее диковинным животным. Ее глаза — теперь он видел, что они не черные, а голубые — твердо смотрели на него.

— Я ведь не дурак, — продолжал Каллаган. — Когда солидная юридическая фирма, представляющая достойную семью, приходит ко мне с подобными делами, я всегда спрашиваю себя: почему они не обращаются в Скотланд-Ярд? И заранее знаю ответ. Потому что они не вполне уверены, как в действительности обстоят дела. Точно так же и вы не вполне уверены, что ваш дорогой пасынок, мистер Уилфрид Юстейс Ривертон, чист в этом деле. И еще одно. Что значат ваши сто фунтов в неделю по сравнению с восемьюдесятью тысячами?!

— Я думаю, что сто фунтов в неделю — это крупная сумма, мистер Каллаган, — возразила она. — Даже слишком большая сумма для дерзкого детектива.

Каллаган усмехнулся.

— Успокойтесь, мадам. — Голос его звучал как обычно. — Мы не получаем ничего за то, что нас выводят из себя. И знаете, мне больше по душе женщины с хорошим характером.

— Меня не интересует, каких женщин вы любите, — холодно отчеканила она. — Мы поняли друг друга.

Она подошла к дивану и села. Каллаган наблюдал за каждым ее движением. Поступь императрицы, подумал он. Ему доставляло удовольствие смотреть на нее.

— Вы уже знаете, что мой муж серьезно болен, и, пока он беспокоится за Уилфрида, на улучшение надежды нет, — продолжала она. — Я не знаю, говорил ли вам мистер Селби, что всего через год, в день своего двадцатишестилетия, мой пасынок унаследует двести тысяч фунтов. До этого времени отец является его опекуном и может более или менее контролировать его деньги. Может также, если сочтет нужным, назначить еще одного опекуна. Он хочет удалиться от дел и передать их мне, так как полагает, что недолго проживет, и считает необходимым решительно изменить образ жизни сына. Уилфриду не будет позволено получить эти деньги. Вы понимаете, мистер Каллаган?

Каллаган кивнул.

— Роль опекуна мне совсем не импонирует: мачехи и отчимы весьма непопулярны в этом качестве. Кроме того, я не очень уважаю своего пасынка и не хотела бы иметь никакого отношения к его делам. Я бы предпочла, чтобы ваша фирма как можно скорее пришла к определенным выводам, пока у моего мужа еще есть силы, чтобы самостоятельно принимать решения. Юристы будут предупреждены и в обычном порядке проинформируют вас. Но последние два дня показали, что ваша работа не дает никаких результатов. Надеюсь, я имею право знать ваши планы? Вы понимаете меня, мистер Каллаган?

Каллаган рассеянно кивнул. Его взгляд блуждал по комнате. Он увидел в кресле черную сумочку с блестящими инициалами «Т. Р.», черные перчатки, роскошный плащ из оцелота. Прекрасная одежда, — подумал он и стал гадать, какое имя скрывается под буквой «Т».

— Я понимаю, миссис Ривертон, — наконец ответил он. — По крайней мере, я понял то, что вы сказали. Простите, что вы не могли застать меня в конторе, но, видите ли, у меня много… — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Фактически я был «на деле». Но, возможно, вы не знаете, что это означает.

Он швырнул сигарету в камин, встал и подошел к креслу, где лежала его шляпа.

— Все это вполне ясно, миссис Ривертон. — Он озорно улыбнулся. — Возможно, вас это позабавит, но я не могу сказать, чтобы вы мне очень понравились. Я буду выполнять указания полковника Ривертона и его юристов.

Ее глаза вспыхнули. Каллаган усмехнулся, заметив, что губы у нее дрожат. Чувствовалось, что она очень раздражена.