Питер Чейни - Блондинка-рабыня

— Это было бы моей второй ошибкой в жизни, — констатировал я. — Первая — то, что я вообще сюда пришел.

— Знаете что? — Киногерой оскалил свои великолепные зубы в злобной ухмылке. — Чем ближе я вас узнаю, тем меньше сожалею о той оплеухе, которую вам отвесил.

— Продолжайте полировать свой «Оскар», — посоветовал я ему. — Пока вы им обладаете, вам нет нужды притворяться приличным человеком. — Я поставил свой стакан на крышку погребца и пошел к двери. — Как только что-нибудь разузнаю, поставлю вас в известность.

Он ответил коротким кивком, повернулся ко мне спиной и принялся снова изучать свое отражение в зеркале. Я с трудом подавил желание пнуть ногой его обтянутый боксерскими шортами зад, потому что, какова бы ни была ответная реакция, его самовлюбленность от этого не уменьшилась бы ни на йоту. Все-таки актерское тщеславие — вещь несокрушимая: пытаться уязвить его — все равно что лаять на Луну.

Телохранитель у двери снова одарил меня мимолетным враждебным взглядом, когда я проходил мимо него к поджидавшей Еве Байер.

Она бросила взгляд на свои часики, увидев меня, потом улыбнулась.

— Добрая дюжина журналистов не пожалела бы и тысячи долларов за то, чтобы провести наедине с Рэем полчаса, как вы. Он произвел на вас впечатление?

— Только не Рэй Пакстон, — откровенно признался я. — Впечатление на меня произвели вы!

— Я польщена. — Она на секунду прикусила пухлую нижнюю губку. — Все в порядке, не так ли? Я хотела спросить, вы ведь поможете Рэю?

— Если смогу. Но пока, мне кажется, шансов на это очень мало.

— С ним надо познакомиться поближе. Только тогда начинаешь понемногу понимать его, — быстро сказала Ева. — Я уже говорила вам, что под его мужественной внешностью…

— …скрывается человек, который больше всего боится, что вот-вот спятит, — докончил я за нее. — Вы заметили это?

Ее большие сапфировые глаза так широко раскрылись, что заняли пол-лица.

— Я вовсе не нахожу это смешным, мистер Холман!

— Я тоже. Вы не хотите проводить меня до выхода?

— Нет, — обозлилась она. — У меня есть дела поважнее. До свидания, мистер Холман.

— Пакстон женат?

Она отрицательно покачала головой, потом взглянула на меня с подозрением.

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Просто так, — пожал я плечами. — И никогда не был женат?

— Насколько я знаю, нет. — Ее лицо стало жестким. — Только не вздумайте болтать всякую ерунду вроде того, что он импотент: я-то наверняка знаю, что это неправда!

— «Девушка с пятницы до понедельника», не так ли?

— До чего же смешно, мистер Холман. — Голос ее зазвенел. — Несколько минут назад, когда мы шли к автобусу, вы мне показались вполне симпатичным. Вы мне даже понравились! Правда, нелепо?

Она промчалась мимо меня — мини-юбочка так и взвилась вокруг ее золотистых бедер — и исчезла в автобусе. Я остался совсем один, в лучах горячего солнца, на длинной дорожке, ведущей к воротам студии, с глубокой уверенностью, что ни за какие блага на свете не согласился бы оказаться на месте Рэймонда Пакстона — решительно во всех отношениях!

Случайный луч солнца прокрался сквозь жалюзи и заплясал на бронзовом пресс-папье, громоздившемся посередине крытого кожей стола.

Несколько секунд доктор Дедини внимательнейшим образом изучал это любопытное явление, так что у меня не было возможности привлечь его внимание к моей скромной особе. Это был тонкокостный человек хрупкого сложения, в элегантном шерстяном костюме, бледно-голубой рубашке и канареечно-желтом галстуке.

Гладкая оливково-смуглая кожа, едва заметная седина на висках. Глубоко посаженные карие глаза оттенялись длинными, загибающимися кверху ресницами. На лице раз и навсегда застыло меланхолическое выражение, словно почти все свое время он предавался размышлениям о всех печалях мира. Впрочем, может быть, у него было что-то вроде хронической диспепсии?

— Это ужасная неприятность, — мягко произнес доктор. — Впервые в истории нашего заведения пациентка, гм, покинула санаторий самовольно, без предварительного разрешения.

— Все-таки как именно это произошло?

Его тонкий указательный палец с ухоженным ногтем осторожно отодвинул пресс-папье на пару дюймов в сторону от солнечного лучика.

— Мисс Коленсо пожаловалась, что не может спать, и сиделка понесла ей пару пилюль снотворного. Когда она вошла в комнату, мисс Коленсо напала на нее сзади, ударила по голове вазой, и сестра упала без сознания. Потом мисс Коленсо надела форму сестры и вышла за ворота санатория!