Росс Макдональд - Коррумпированный город

- Вам нужен хороший психиатр. Я слышал, что именно такой есть в тюрьме штата.

Потускневшая вывеска на магазине подержанных вещей Кауфмана гласила: "Мы все покупаем, продаем и меняем". Содержимое витрины подтверждало это. Там были пальто, фотоаппараты, военные медали, старый воротник из лисицы, который выглядел, как будто сам себя вконец изгрыз, седло с Запада, охотничье ружье, пара индейских дубинок, ржавые наручники, часы в форме колокольчика с заводом на тридцать дней, полное собрание романов Уэверли, клетка для птиц, ржавая металлическая сетка... Самым странным предметом в витрине был литографированный портрет Фридриха Энгельса, взирающего холодным взглядом на хаотические символы цивилизации, которую он критиковал.

Света в магазине не было, только тонкая освещенная полоска виднелась под дверью со двора. Я постучал. Задняя дверь отворилась, и в квадрате света появилась объемистая тень, которая двигалась не совсем как человек. Кто-то включил освещение в магазине и захромал ко мне, преодолевая кучу ржавых плит, детских колясок, чьи пользователи давно уже закончили среднюю школу, засиженные мухами тарелки и потрепанную мебель - ошметки распавшихся домов и то, что бросили люди, улучшавшие свои жилищные условия, покупая вещи в рассрочку.

Это был грузный старик, который выкидывал от бедра одну несгибающуюся ногу и как бы перекатывался, когда шел. Он расплющил нос о стекло парадной двери, напряженно вглядываясь в меня. Потом закричал через дверь:

- Что вам надо? У меня закрыто.

В ответ я прокричал:

- Вы - тот самый человек, который пишет письма в газеты?

- Тот самый. Вы читали эти письма?

- Разрешите войти. Я хочу с вами поговорить.

Он снял с ремня кольцо с ключами, открыл замок и раскрыл дверь.

- Итак, о чем вы хотите поговорить со мной? Об идеях?

Широкая, мягкая и простая улыбка, похожая на улыбку на каменном лице Будды, расплылась по его лицу, и глаза превратились в щелки. Выкинув свою несгибающуюся ногу, он отступил назад, пропуская меня.

- Как Энгельс оказался у вас в витрине? - спросил я.

- Вам знакомо его лицо? Почти никто не знает его в этом забытом Богом захолустье. Люди меня спрашивают: кто это, не мой ли отец? Поэтому я рассказываю им, кто такой Энгельс. Я рассказываю им, за что он выступал. Просвещаю их, хотя им это и невдомек. - Он тяжело вздохнул. - Эксплуатируемые массы.

- Сюда, верно, заходит немало представителей эксплуатируемых масс. Вы выбрали хорошее место, чтобы проповедовать свое учение.

- Проходите в заднее помещение. - Не прикоснувшись ко мне, его рука описала круг, как при объятии. - Я люблю поговорить с человеком, понимающим толк в идеях.

По узкому проходу он проводил меня в заднюю часть магазина. Мы миновали крохотный офис с высоким бухгалтерским столом и оказались на жилой половине. Комната, в которой он предложил мне сесть, представляла собой сочетание гостиной и кухни. Там стоял сосновый стол, несколько старых кожаных кресел и крашеных деревянных стульев, книжный шкаф в углу, газовая плитка на полке возле раковины. Над книжным шкафом висел любительский набросок Карла Маркса, сделанный карандашом.

- Почему вы не выставите Маркса в витрине?

- Тогда не так много людей будут спрашивать меня, кто это, потому что они его знают. Я потеряю возможность учить их.

- Вы уже давно живете в этом городе, не так ли, господин Кауфман?

- Почти всю свою жизнь. Я пробыл на этом месте последние тридцать пять лет.

- Вы кое-что можете рассказать мне о муниципальном правительстве. Кому принадлежит настоящая власть в этом городе?

- Вы - репортер? Или пишете книгу?

- Я собираю материал.

Он не стал уточнять, какой материал я собираю, улыбнулся еще более ласково и сказал:

- Вы хотите услышать то, что об этом пишут в газетах для эксплуатируемых масс? Или то, что представляется мне? Иной раз я думаю, особенно с тех пор, как они вышвырнули профсоюзных лидеров с химических фабрик, что я - единственный человек в городе, который не совсем ослеп.

- Излагайте по-своему.

Он откинулся в широком кресле и скрестил свою здоровую ногу с несгибающейся.

- Согласно уставу города, городские законы принимаются городским советом, состоящим из двенадцати членов, которые избираются ежегодно населением, голосующим на своих участках. Мэр, который ежегодно избирается всеми гражданами вне зависимости от местожительства, является главой исполнительной городской власти и обеспечивает осуществление городских законов, которые принимаются советом.