Росс Макдональд - Коррумпированный город

Когда мы сели друг против друга, я увидел, что ее лицо контрастировало с фигурой. Оно было красиво, но как бы обескровлено, что подчеркивалось алыми губами, и выглядело осунувшимся. Широко расставленные темные глаза, в которых застыла тревога, кажется, впитали и сосредоточили в себе всю энергию. Блестящие волосы нависали над бледным лицом и шеей.

Под моим взглядом она нервно улыбнулась.

- Ну что, вам уже удалось прикинуть мои размеры по методу Бертильона?.. [1] Бертильон Альфонс (1853 - 1914) - французский юрист, автор системы приемов судебной идентификации, основанной на классификации измерений тела.

- Извините. Естественно, что меня интересует последняя жена моего отца.

- Звучит не слишком галантно.

- Галантность - мое слабое место.

- Это относится ко всему вашему поколению, не правда ли? Может быть, вы начитались Хемингуэя и подобной литературы?

- Не стоит входить в роль мачехи. У вас нет передо мной ни малейшего преимущества с точки зрения возраста.

Смех странно контрастировал с ее застывшим лицом.

- Может быть, я ошиблась относительно вашей галантности. Я тоже отношусь к потерянному поколению. Кстати, я обещала предложить вам выпивку.

- Кто теперь читает Хемингуэя? - заметил я в ответ и оглядел комнату, пока она шла к бару в углу. Бар задумал Дж. Д., но все остальное в комнате было переделано. На окнах - толстые, яркие шторы, замысловато расставленная современная мебель. Строгие стены и мягкое боковое освещение создавали впечатление высоты и простора. Единственное, что сохранилось от старых времен, - это пара раздвижных дверей. Комната была великолепной, но ей не хватало жизни. Бесшумно прошли здесь время и перемены, оставив ее в тишине и неподвижности. Меня интересовало, проводит ли свои ночи в одиночестве богатая вдовушка - женщина, которая придумала такую комнату.

Она дала мне американское виски, добавив туда немного содовой воды и много льда. Затем подняла свой бокал и сказала:

- Выпьем за галантность.

У нее были белые, хорошо ухоженные руки, но на запястье виднелись небольшие складки и морщинки. Может быть, я ошибался относительно ее возраста, но ей не могло быть больше тридцати пяти лет.

- А я пью за женщин, которые не зависят от галантности.

Какое-то мгновение она смотрела на меня, а потом медленно произнесла:

- Вы таки славный мальчик.

- Вы не очень типичная мачеха. А может, я начитался не тех книг в юные годы?

- Сомневаюсь. Каковы ваши планы, Джон?

- Получается забавная вещь. Я приехал сюда с намерением попросить у Дж. Д. работы. Болтаюсь с тех пор, как демобилизовался из армии.

- Разве вы не знали, что он умер?

- До сегодняшнего дня не знал. Видите ли, после того как моя мать оставила его, у нас не было о нем никаких сведений. Я почти забыл, что у меня есть отец. Но последние два года, когда был в армии, думал о нем. Не пытался связаться, просто думал... Поэтому в конце концов решил поехать и повидаться с ним. Но несколько опоздал.

- Вам надо было приехать раньше. - Она наклонилась вперед, чтобы дотронуться до моего колена, и я увидел линию, разделявшую ее груди, в глубоком вырезе. - Он часто говорил о вас. В любом случае стоило ему написать.

- Что он обо мне говорил?

Она так же демонстративно отстранилась от моего колена, как и коснулась его.

- Он вас любил, гадал, что же с вами случилось. Боялся, что ваша мать настроит вас против него.

- Она старалась, но в конечном счете ничего не вышло. Не могу сказать, что ставлю ей это в вину.

- Вы действительно не вините ее?

- Почему я должен ее винить? Он возненавидел ее за те, что она его бросила. Он никогда не пытался связаться с нами.

- Почему она ушла от него, Джонни? - Ее манеры постепенно приобретали все большую интимность, и мне становилось не по себе. - Он не сказал мне об этом, - добавила она.

Пока разговор целиком развивался согласно ее пожеланиям, и она предпочла сентиментальную тональность воспоминаний.

Я выбрал другую:

- Потому что он был бабник.

Казалось, это ее не шокировало и не расстроило. Она откинулась назад на своем низком кресле и вытянула руки над головой. Ее наполненное жизнью, волнующее тело напоминало в этой застывшей комнате змею, которая в наглухо закрытой могиле питается мертвечиной. Она сказала мягким вопрошающи голосом:

- Вы, видно, знали, как вести себя, когда вам было двенадцать лет.

Она опустила голову на спинку кресла и посмотрела на потолок, казалось погрузившись в мечты о своей власти и прелести. Можно дотянуться до ее тела и попользоваться им, как созревшим плодом, свисающим с дерева, подумал я. Но ведь она была моей мачехой, и это значило бы пойти на кровосмешение. К тому же я ненавидел ее.