Росс Макдональд: Все мы бедные Божьи твари

— Кто это другие? Анита Брокко? Нельзя верить тому, что говорит эта женщина. У нее самой отец — убийца. Весь город это знает.

— Ваш муж тоже вполне может оказаться убийцей. Я думаю, вам следует рассказать мне все, что вы знаете.

— Но мне нечего вам рассказать.

— Расскажите мне, почему вы ушли от него.

— Это наше личное дело. Фрэнка и мое. Оно касается только нас двоих. — Она уже немного успокоилась и приготовилась к упорной борьбе.

— Обычно причина бывает одна.

— У меня на это свои причины, и вас они, повторяю, не касаются. Я решила провести месяц у своих родителей в Лонг-Бич.

— Когда вы вернулись?

— Сегодня утром.

— Почему сегодня утром?

— Фрэнк позвонил мне. Он сказал, что я нужна ему, — она рассеянно коснулась своей худой груди, голос ее прозвучал как-то жалко. Вероятно, в прошлом Фрэнк не очень-то часто нуждался в ней.

— Почему вы понадобились ему?

— Я ведь его жена. Он сказал, что у него могут быть н-н... — рука ее снова прижалась ко рту, — неприятности.

— Он сказал вам, какого рода неприятности?

— Нет.

— В котором часу он вам позвонил?

— Очень рано. Около семи утра.

— Это было примерно за час до того, как я нашел тело Джинни.

— Он знал, что она пропала. Он сам всю ночь напролет разыскивал ее.

— Почему он это делал, как вы думаете, миссис Коннор?

— Она была его ученицей. Он симпатизировал ей. Кроме того, в какой-то мере нес за нее ответственность.

— Ответственность за ее смерть?

— Как вы смеете говорить такое?

— Если он осмелился это сделать, я осмеливаюсь это говорить.

— Он не делал этого! — закричала она. — Фрэнк — хороший. У него есть свои недостатки, но он не мог убить человека. Я знаю его.

— Какие у него недостатки?

— Я не собираюсь обсуждать их с вами.

— Тогда, может быть, вы разрешите мне заглянуть в ваш гараж?

— Зачем? Что вы там будете искать?

— Узнаю, когда найду. — Я направился к двери гаража.

— Вы сюда не войдете, — вскричала она, — не войдете без его разрешения.

— Тогда разбудите его, и я получу это разрешение.

— Не буду. Он не спал всю ночь.

— Тогда я войду туда без его разрешения.

— Я убью вас, если вы посмеете это сделать.

Она подняла садовые ножницы, взмахнув ими в мою сторону — разъяренная львица, защищающая своего великовозрастного детеныша. Но тут дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился сам детеныш. Он стоял в дверях, ссутулившись, и сонно щурился. На нем ничего не было, кроме белых шортов.

— Что тут происходит, Стелла?

— Этот человек сделал в твой адрес ужасные обвинения.

Его бессмысленный взгляд, наконец, остановился на ней.

— Что он сказал?

— Я не буду это повторять.

— Я повторю, мистер Коннор. Я считаю, что вы были любовником Джинни Грин, если в данном случае это слово сюда подходит. Я полагаю, что она последовала за вами сюда этой ночью, примерно около полуночи, и покинула этот дом с веревкой на шее.

Голова Коннора дернулась. Он сделал было движение в мою сторону. Но что-то, будто невидимая цепь, удержало его. Тело его, наклонившись в мою сторону, замерло, мышцы были напряжены. Он напоминал анатомический муляж. Даже на лице отчетливо выделялись кости. Зубы были обнажены.

Я надеялся, что он попытается ударить меня, и тогда я сам смогу врезать ему. Но он не попытался. Стелла Коннор уронила садовые ножницы, и он упали на землю с глухим стуком — словно удар самой судьбы.

— Ты не отрицаешь этого, Фрэнк?

— Я не убивал ее. Клянусь, не убивал. Признаю, что мы... мы были вместе этой ночью, Джинни и я.

— Джинни и я? — повторила женщина, не веря своим ушам.

Он опустил голову.

— Прости меня, Стелла. Я не хотел причинять тебе еще боль, я уже и так причинил тебе достаточно зла. Но это все равно обнаружилось бы. Я связался с этой девушкой после того, как ты уехала. Я чувствовал себя одиноким и никому не нужным. А Джинни все время слонялась вокруг. Однажды вечером я выпил слишком много и позволил этому случиться. Потом это повторялось еще несколько раз. Мне льстило, что молоденькая хорошенькая девушка...

— Ты — кретин, — громко, резким голосом произнесла она.

— Да, я кретин в вопросах морали. Это же новость для тебя?

— Я думала, что ты, по крайней мере, испытываешь какое-то чувство уважения к своим ученикам. Ты хочешь сказать, что привел ее сюда, в наш дом, положил в нашу постель?

— Ты уже уехала. Тебя больше не было. А потом она пришла сюда сама. Она хотела сюда прийти. Она любила меня.