Деннис Лихэйн - Глоток перед битвой

— Старина... — начал он.

— Я хочу знать, что именно и как много вы знаете? Ваш приспешник начал с того, что стал обрабатывать детишек, а в результате в городе началась настоящая война из-за того, что когда-то они с Сосией сняли — исключительно для собственного удовольствия — пару узкопленочных любительских порнух. И надо же, пленка куда-то затерялась. Была да сплыла. И пошло все гулять само по себе. Что, не так? И было у Сосии чем наехать на Полсона, а Полсону пришлось наехать на своих, и закон об уличном терроризме так и не был принят. А когда Полсон, оплакивая свою погибшую невинность, малость перебрал, тут-то Дженна и нашла фотокарточки, на которых ее родной сын запечатлен в недвусмысленной позиции с мужчиной, на которого она работала и за которого, что не исключено, даже голосовала. Что вы на это скажете, сенатор? Вам это известно?

Он ничего не сказал. Лишь молча посмотрел на меня.

— А мне была отведена роль магнита, — сказал я. — Разве не так? — Я посмотрел на Джима, и он бесстрастно посмотрел на меня. — Я должен был навести Сосию и Полсона на Дженну и тем самым помочь им спрятать концы в воду. Я правильно понял задание, сенатор?

Улыбкой встретил сенатор Малкерн мой гнев и негодование. Улыбкой — ибо он отлично знал, что у меня на него нет ничего, кроме вопросов и предположений. Он знал, это, и в предвкушении торжества взгляд его стал жестким. Я ничего не получу, хоть из кожи вон лезь. Так уж сложилось.

— Давай бумаги, Пат, — сказал он.

— Сначала чек, Стерл, — сказал я.

Он протянул руку, и Джим вложил в нее чек. Джим смотрел на меня так, словно мы с ним много лет играли в одну и ту же игру, а сейчас его осенило, что правил-то я не знаю. Он укоризненно покачал головой, как мать, застукавшая сынка в кладовке над банкой варенья. Из него получилась бы отличная монашка.

Малкерн заполнил графу «Прошу выплатить...», однако сумму не проставил.

— Давай документы, Пат, — сказал он.

Я нагнулся в кресле и передал ему конверт. Он открыл его, достал фотографии и положил стопку на колени.

— На этот раз не копии? Молодец, Пат! — сказал он.

— Подпишите чек, сенатор, — сказал я.

Он просмотрел все фотографии, при виде одной печально улыбнулся и затем положил их обратно в конверт. Взял ручку и стал постукивать ею по столу.

— Пат, — сказал он, — твое поведение вынуждает меня пересмотреть кое-какие пункты договора. Премию я тебе урезаю вдвое. Что скажешь?

— Я сделал ксероксы всех фотографий.

— Суд не принимает копии к рассмотрению в качестве улик.

— Зато вонь поднимется такая, что и суда не потребуется.

Он смерил меня взглядом, покачал головой и принялся было выписывать чек.

— Позвоните-ка Полсону. Поинтересуйтесь у него, какой фотографии здесь не хватает, — посоветовал я ему.

Ручка замерла на половине строки.

— Не хватает? — спросил он.

— Не хватает? — сказал Джим.

— Неужели не хватает? — простодушно удивилась Энджи.

— Не хватает, — кивнул я. — Полсон вам скажет, что всего их быть должно двадцать две. А у вас в конверте — двадцать одна.

— И где же она? — спросил Малкерн.

— Выписывайте чек, дознаватель, и все узнаете.

Не думаю, чтобы Малкерна когда-нибудь называли «дознавателем». Вряд ли подобное обращение пришлось ему по вкусу, хотя кто знает, может, это прозвище приклеится намертво.

— Выписывайте чек без всяких поправок, и я скажу вам, где она, — сказал я.

— Сенатор, не делайте этого! — сказал Джим.

— Заткнись, Джим! — приказал Малкерн.

Я сказал:

— Сиди смирно, Джим, и хозяин велит дать тебе косточку или, там, мячик.

Малкерн уставился на меня. Это был, очевидно, самый главный его метод запугивания, но по отношению к человеку, который несколько дней кряду не выходил из-под огня, он не сработал. Сенатору понадобилось несколько минут, чтобы осознать это:

— В любом случае я тебя уничтожу. — Он взял чек, проставил в нем оговоренную сумму, подписал и вручил его мне.

— Спасибочко, — сказал я.

— Давай фотографию!

— Да разве я вам обещал отдать ее? — сказал я. — Я, сенатор, просто сказал вам, где ее можно найти.

Малкерн прикрыл глаза и засопел.

— Ну и где же?

— Далеко ходить не надо, — сказала Энджи и указала пальцем на стойку.

Из-за горшка искусственных цветов высунулась голова Ричи Колгана. Он помахал нам рукой, затем посмотрел на Малкерна и улыбнулся. Широко так улыбнулся, растянув рот до ушей.

— Нет, — сказал Малкерн.

— Да, — сказала Энджи и похлопала его по руке.