Харлан Кобен - Скованные одной цепью

— И все же ты мне не верил?

— Тогда нет. Повторяю, мне очень жаль.

— Еще одно извинение, — покачала головой Китти. — И тоже запоздалое. Но в любом случае ты ошибаешься.

— Ошибаюсь в чем?

— В том, что таблетки не действуют. Именно об этом приехала поговорить со мной Сьюзи. Она сказала, что сначала это была вроде как просто шутка. Подумай, однако. Сьюзи ведь знала, что я верующая и на аборт никогда не пойду. А в таком случае как проще всего избавиться от меня — своей главной соперницы?

Слова, сказанные Сьюзи два дня назад: «Родители объяснили мне, что в спортивном соперничестве допустимо все. Делаешь то, что нужно для победы…»

— О Господи.

— Вот за этим Сьюзи и приезжала, — кивнула словно в знак согласия Китти. — Она подменила мне таблетки. И я забеременела.

Звучит правдоподобно. Шокирует, конечно, но все сходится. Майрон ненадолго задумался, переваривая услышанное. Два дня назад, когда они сидели на террасе, Сьюзи было явно не по себе. Теперь становится понятно почему. Все эти разговоры о вине, об опасности чрезмерного спортивного азарта, о печалях прошлого — ситуация более или менее проясняется.

— Я и понятия не имел о чем-либо подобном.

— Знаю. Но ведь это ничего не меняет, не так ли?

— Наверное. Ну и что, ты ее простила?

— Я дала ей выговориться, — продолжала Китти. — Я дала ей выговориться, все объяснить, до малейших подробностей. Не перебивала. Вопросов не задавала. А когда она закончила, встала, пересекла комнату, вот эту самую, и обняла ее. Крепко. И долго не отпускала. А потом сказала: «Спасибо».

— За что?

— Она спросила то же самое. И если со стороны посмотреть, то это естественный вопрос. Посмотри на меня, кем я стала. И спроси себя, что было, если бы Сьюзи не подменила таблетки. Может, я продолжала бы играть в теннис и стала, как все предсказывали, чемпионкой, победительницей крупнейших турниров, путешествующей по свету и купающейся в роскоши, ну, словом, все в этом роде. А может, после того как я повесила бы ракетку на гвоздь, у нас с Брэдом были дети и мы жили счастливой семейной жизнью. Возможно. Но что я знаю точно — и это единственное, в чем я уверена, — так это то, что, если бы Сьюзи не подменила таблетки, у меня не было бы Микки.

Глаза ее наполнились слезами.

— Что бы там ни случилось и какие бы беды ни стряслись потом, Микки окупает все в десятикратном размере. Какие бы ни были у Сьюзи мотивы, Микки появился на свет благодаря ей. И я не только простила ее, но и поблагодарила, поскольку каждый день, несмотря на всю свою беспутную жизнь, я опускаюсь на колени и благодарю Бога за своего замечательного, прекрасного мальчика.

Майрон в ошеломлении застыл на месте. Китти прошла мимо него в гостиную, потом вернулась на кухню. Открыла холодильник. Еды в нем было не много, но та, что была, разложена аккуратно, по полочкам.

— Микки пошел за продуктами, — сказала Китти. — Выпьешь чего-нибудь?

— Нет, — покачал головой Майрон. — Ну а ты в чем призналась Сьюзи?

— Ни в чем.

Ложь. Она принялась озираться по сторонам.

— Тогда зачем она поехала отсюда к Карлу Сноу?

— Не знаю. — За окном послышался шум мотора, и Китти мгновенно насторожилась. — О Господи! — Она захлопнула холодильник и выглянула из-под задернутой занавески. Машина проехала, но Китти это не успокоило. Глаза у нее расширились от страха. Она забилась в угол и озиралась так, словно мебель была готова сорваться с места и броситься на нее. — Надо собираться.

— И куда вы едете?

Китти открыла шкаф. Одежда Микки — костюмы развешаны по полкам, рубашки сложены в стопку. Аккуратный парнишка, ничего не скажешь.

— Верни пистолет.

— Китти, что происходит?

— Если ты отыскал-таки меня… Здесь небезопасно.

— Почему? И где Брэд?

Китти покачала головой, вытащила из-под кушетки чемодан и принялась запихивать в него вещи. Майрон пристально посмотрел на эту любительницу «дури» — более мягкого определения не подберешь, — и его вдруг озарило.

— Брэд никогда не позволил бы себе этого по отношению к семье, — сказал он.

Это несколько отрезвило ее.

— Что бы там ни было — а я не могу сказать, Китти, действительно ли тебе что-то угрожает или ты довела себя до паранойи, — но брата своего я знаю. Он бы ни за что не бросил сына и тебя в таком состоянии — сидящую на «дури» и дрожащую за свою жизнь, по поводу или без.

Китти жалобно сморщилась. Голос у нее был как у обиженного ребенка:

— Брэд тут ни при чем.

Ого! Теперь следовало быть осторожнее. Майрон сделал шаг в ее сторону и заговорил со всей мягкостью, на какую только был способен: