Картер Браун: Смертельный блюз

— Кого ты привела? — обратился он к Элен. — Кто это? Мы не представлены...

— Эйприл Мауэр ты знаешь, — начала Элен, взяв блондинку за руку.

Эйприл вежливо отстранилась и сказала:

— Я бы хотела, чтобы вы, Москат Муллинс, забыли мое имя и меня тоже.

Музыкант узнал Эйприл.

— Это та, которую я хотел приласкать? Ну-ну...

В его голосе была угроза.

Элен подошла ко мне.

— Дэнни Бойд. Прилетел от Гугенхеймера искать Глорию.

— Детектив-дефектив! Легавых знать не хочу! — Муллинс глянул с презрением, махнул трубой, сложил губы и выпятил их: он как бы хотел сдуть меня за борт.

Элен продолжила свой обход.

— А эти парни... — она запнулась, дойдя до непрошенных гостей, — пришли навестить Эдди и будут ждать его в нашем обществе. Понятия не имею, какие имена дали им их мамочки...

Детина прочистил горло:

— Я — Мэрфи... Но, если хотите, можете звать меня Тушей, — он расплылся в улыбке. — Друзья зовут меня именно так.

Эта груда плохо прожаренного на солнце мяса действительно напоминала тушу.

Мэрфи легонько дал коленкой под зад своему приятелю — так, что тот упал на Муллинса, отскочил, едва не расшиб лоб о переборку и отошел в сторонку. Это была шутка старшого, как я понял.

Туша представил напарника:

— Лапчатый.

Я не удержался от вопроса:

— Лапчатый? Странное прозвище...

Вместо ответа эта малая бандюга, ухмыльнувшись, достала из-за пазухи портмоне. Подойдя к трубачу, Лапчатый помахал портмоне перед его носом:

— Узнаете?

Муллинс долго смотрел на сей предмет, и, наконец, несчастного осенило:

— Мои деньги! Он вытащил у меня портмоне!

Низкорослый, кого я принял за жокея, оказался обыкновенным карманником, щипачом. Туша и Лапчатый — вышибала мозгов и вышибала кошельков. Парочка что надо!

Но какие у них могут быть общие дела с мальчиком голубых кровей — с Эдди Вулрихом Вторым?! В этом стоило разобраться.

Мы пили, курили, томились... Не пила только Эйприл. Она стояла на палубе, глядела в воду так пристально, словно пыталась разгадать какую-то тайну.

Элен смаковала коктейли и демонстрировала безупречные ноги. Бандиты оказались ребятами смирными и дремали. Время от времени они открывали глаза, руки их тянулись к стаканам, потом они снова погружались в спячку.

И только Москат Муллинс терзал свою трубу. Вначале он наигрывал какие-то знакомые мелодии, постепенно стал импровизировать, бесконечно варьируя тему одиночества и скитания... Слушая его, я устал больше, чем во время перелета. К счастью, иногда Муллинс прикладывал губы не только к инструменту, но и к стакану, черпая в нем силы и вдохновение. И в эти минуты приятно было послушать тишину.

Но потом вновь звучала музыка, от которой веяло похоронами...

Муллинс ввел нас всех в транс. Иначе как объяснить, почему мы не услышали, что среди нас появился новый человек. И только тогда, когда он хлопнул дверью, музыка оборвалась... и мы уставились на вошедшего.

— Хелло! — он оглядел нашу разношерстную компанию. — Я ищу мистера Эдварда Вулриха.

Гость выглядел импозантно: хорошо одет, великолепно пострижен, вежлив. Ему было где-то за сорок. Тело не содержало ни грамма лишнего веса. Я понимаю: массаж, теннис, режим... Усы придавали солидность... Самое интересное, что этот человек мог оказаться и миллионером, и гангстером, и официантом из дорогого ресторана.

Его слова об Эдди Вулрихе повисли в воздухе, но Туша оказался проворнее остальных:

— Вулрих придет! — уверенно пообещал он. — А ты, приятель, присоединяйся к нам, — Мэрфи повернулся к Элен: — Виски еще есть?

У Элен Фицрой загорелись глаза: она признала в вошедшем Мужчину-с-большой-буквы. Ее музыкальный голос обрел новые обертоны:

— Виски, разумеется... Я буду рада... смешать вам коктейль...

— Благодарю.

Этот дуэт мне не понравился. Усатый дамский угодник таил в себе опасность, а опасность я хорошо чую.

Он внимательно посмотрел на брюнетку, ловко орудовавшую бутылками и бокалами, но не улыбнулся, как я ожидал, а произнес неожиданно плоским голосом:

— Вы — Элен Фицрой, да? Вы поете в Самба-клубе?

Элен жеманно выпятила губки, выставила грудь; ткань натянулась и едва не лопнула на радость осоловевшим от музыки и безделья Туше и Лапчатому. Впрочем, Элен старалась не для них. Объектом номер один был усач.

— Вы знаете меня? Да, я пою в Самба-клубе. Вы мой поклонник?

Она протянула ему бокал с виски так, словно это была чаша драгоценного напитка. Девочка сделала ставку. Я для нее уже не существовал: она работала на клиента, который ее устраивал больше.