Картер Браун: Смертельный блюз

— Возьмите себя в руки, — только и мог сказать я. — Вы не заметили, что уже выросли из коротких штанишек?

Вулрих посмотрел на меня с ненавистью.

Из другого угла с тем же чувством глядел Бейли.

Я вышел из каюты на воздух и занял сторожевой пост.

Ждать пришлось долго. Эйприл появилась в то мгновение, когда я решил: она отказалась участвовать в «последнем эксперименте».

На Эйприл была накидка: девушка плыла, как серебристая рыба.

Я помог ей взобраться на палубу.

— Как вы добирались, моя дорогая? Через Калифорнию или Аляску?

— Дэнни, прекратите насмехаться. Вы же видите: я боюсь, — Эйприл и в самом деле дрожала. — Когда я заметила на палубе человека, хотела убежать. Мне показалось, что это Бейли или Барон.

— К счастью, это всего лишь я.

Эйприл тяжело дышала, как будто пробежала марафонскую дистанцию.

— Что будет, если ваша идея провалится?

— Вы не пострадаете, — как мог, я успокоил рыбку и провел ее на камбуз.

Эйприл не должны видеть участники эксперимента. До поры до времени.

Я приготовил ей коктейль и замкнул девушку на ключ.

Сам вернулся в капитанскую каюту.

Коктейли Вальдеса подействовали: публика потихоньку раскачалась, и уик-энд больше не напоминал мне поминки.

Глория и Бейли были заняты друг другом, сближаясь с каждой минутой, хотя между ними уже и так не было свободного пространства. Каждый раз, потягивая коктейль через соломинку, Бейли ощупывал взглядом то, что позволяло декольте целлулоидной куклы.

Вулрих набрался и нес какую-то ахинею. Вальдес как вежливый человек вынужден был поддерживать разговор.

Муллинс сидел с трубой в руках, но не играл. Вторая бутылка была пуста, а третья откупорена.

Мне нужен был Вальдес, я сделал знак рукой. Он не без удовольствия покинул Вулриха Второго и подошел ко мне.

— Сегодня запланирован маленький сюрприз, — сказал я ему. — Сигналом будет кратковременное погружение вашего кораблика в темноту. Это такой розыгрыш. Шутка, одним словом.

Вальдес улыбнулся.

— Тогда шутите побыстрее. Скоро кое-кто из моих гостей будет не в состоянии оценить ваше остроумие.

Я навестил Эйприл. Она волновалась пуще прежнего.

По телефону я набрал номер Барона. Мне хотелось, чтобы он тоже принял участие в спектакле.

— Алло? — Барон, как всегда, был злее тарантула.

— Луи? — я говорил чужим голосом.

— Кто это? — прорычал он.

— Не имеет значения. У меня для вас важная информация. Вы видели в заливе «испанскую галеру»?

— Катитесь вместе со своей галерой знаете куда!

— Успокойтесь, Луи! Я ваш друг и сообщаю, что на галере сейчас находятся четверо заговорщиков: Вулрих, Бейли, ищейка Бойд и Глория ван Равен. Они хотят «утопить» вас. «Улики» сфабрикованы Бойдом. Вы станете «убийцей», которого так давно ищут. И завтра на рассвете уже будете в тюрьме. Торопитесь на «галеру»!

Я не стал слушать, что орет Барон в ответ, повесил трубку и подмигнул Эйприл.

— Вы пошутили? — спросила она. — Что значит этот разговор?

— Тсс... — я приложил палец к губам. — Москат Муллинс играет!

«Галера» наполнилась звуками. Звучал блюз.

— Пора, — шепнул я Эйприл. — Ваш выход!

Она затрепыхалась:

— А если сорвется? Если меня уличат? Если...

— Рассмеемся как можно более беззаботно. Это розыгрыш, скажем мы, всего только розыгрыш. Вы не должны волноваться, Эйприл. Все пройдет так, как надо!

И мы направились в каюту капитана.

Эйприл пряталась за моей спиной.

Я заглянул в каюту, картина была та же: Глория плюс Бейли, Вулрих плюс Вальдес, Муллинс плюс труба с одинокой тоской.

На меня никто не обратил внимания: я так часто входил и выходил, что сам себе уже казался ночным мотыльком. Меня перестали замечать, и это было хорошо.

С Вальдесом было договорено, что он оставит пластинку на проигрывателе. Мне нужно было только подойти и включить его.

Все было готово. Однако по спине моей пробежала струйка пота. Лоб стал мокрым, кровь застучала в висках.

Я нащупал кнопку на стене и нажал ее. Электричество погасло. Муллинс перестал играть. Глория нервно хихикнула.

На пол лился мягкий лунный свет, да мерцали китайские фонарики.

Я подошел к проигрывателю, включил, вернулся к Эйприл. Помог ей снять накидку.

Никто не понял, откуда полилась музыка. Это было так неожиданно, что все словно оцепенели.

Запела Элен Фицрой. Это был блюз «Тело и душа».

В полутьме я видел, как дернулся Муллинс, поднял голову и прислушался. Он посмотрел вверх — нет, музыка и пение не лились с небес. Убитая была где-то близко, рядом.