Сергей Гайдуков - Последняя обойма

Но тип в плаще не собирался успокаиваться.

— Так где же все-таки машина? — осведомился он с ухмылкой. — Нам бы хотелось на нее посмотреть. Вы же провели там бурную ночь? Может, та девка забыла в машине губную помаду?

— Или трусы? — в тон ему отозвался я. — Могу точно сказать: лифчик она не потеряла, потому что лифчика на ней не было. Не волнуйтесь насчет машины. Вы же слышали — мой шеф пригонит ее сюда. Он человек ответственный. — Я вложил в это слово особый смысл.

— Ну и ладно. — Следователь, похоже, окончательно утомился и желал как можно скорее остаться в одиночестве. — Козлов, отведи его в камеру.

— Счастливо оставаться. — Я пожал немного ошарашенному следователю руку, но Козлов бесцеремонно вытащил меня в коридор.

— Сейчас прогуляешься на интересную экскурсию, — пообещал он, слегка постукивая кулаком по моему невезучему позвоночнику.

— Мне кажется, там нет ничего интересного, — сказал я. — Разве что вы теперь ставите в камеры цветные телевизоры и финскую сантехнику.

Переступив порог камеры и услышав за спиной лязг закрывающейся двери, я осмотрелся и вздохнул. Финской сантехникой здесь и не пахло.

Здесь пахло совсем другим.

В самой дерьмовой ситуации можно при желании выискать свои положительные стороны. Сейчас была именно такая — особенно по запаху — ситуация. И я решил использовать ее для того, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов.

С некоторым сожалением я постелил на пол куртку — очень трудно потом будет отстирать — сел на нее и привалился к холодной стене. И закрыл глаза.

Сначала мне казалось, что я вот-вот засну, и я терпеливо сидел с закрытыми глазами, ожидая желанного момента. Но сон не шел.

Может быть, в этом была виновата не слишком располагающая к отдыху обстановка, может быть, я слишком переволновался, ведь причин для волнения была масса — Сидоров, моя машина, Макс... Может быть, мне мешали заснуть соседи по камере. Их было четверо. Один спал, но не крепко — периодически вскрикивал, бормотал что-то, размахивал руками, потом просыпался, осматривался ошалевшими глазами, вспоминал, где находится, и укладывался снова. Второй рассказывал анекдоты, причем делал это довольно своеобразно: он излагал сюжеты нудным, еле слышным голосом, словно наказание за провинность. Его слушали двое — бородатый старичок бомжеского вида и широкоплечий мужик в ватнике. Старичок то и дело взрывался отвратительным визгливым смехом, а мужик в ватнике тупо смотрел в пол и совершенно не реагировал — ни смехом, ни мимикой.

При каждом очередном смешке бородатого старика я вздрагивал. Примерно через час я понял, что заснуть мне не суждено. И я принялся изучать надписи на стенах камеры. Они привели меня в философское настроение. Захотелось порассуждать о бренности всего земного, о тщетности и суетности бытия. И зафиксировать вывод афоризмом: «Все бабы — бляди. Особенно Нинка-официантка».

После десяти утра моих соседей стали по одному вызывать на допросы. К одиннадцати я остался один и совсем уж собрался затосковать, когда дверь открылась, в проеме возник милиционер:

— Кто тут Шумов?

Я оглядел камеру, не увидел других претендентов и поднялся. Меня привели в ту же комнату. Теперь, кроме следователя в черном свитере и сурового парня в плаще, здесь присутствовали Макс и Гарик. Гарик был в форме, он меланхолично жевал резинку и сдержанно поприветствовал меня кивком головы. Макс, напротив, дал чувствам волю.

— Ты так хреново выглядишь! — воскликнул он, оглядывая меня с ног до головы, включая испачканную куртку, которую я осторожно нес на согнутой руке. — Это просто здорово!

— Что я хреново выгляжу? Это здорово?

— Конечно. Я испытываю от этого моральное удовлетворение, — признался Макс. — Ты мне постоянно устраиваешь головную боль, да еще и с утра пораньше... Я искренне рад, что и ты неважно себя чувствуешь.

— Вы за этим меня вызвали? — устало спросил я, щурясь от яркого света люстры.

— Не только, — улыбнулся следователь. — Оказывается, Игорь вас хорошо знает...

— Да уж, — сказал Гарик. — Имею удовольствие.

— И ваш начальник, — последовал кивок в сторону Макса, — дал нам кое-какие объяснения...

— Насчет карбюратора?

— И про него тоже. Мы также осмотрели вашу машину...

Я покосился на Макса, но тот уставился в окно и вообще вел себя так, будто оказался в кабинете случайно.

— Там не найдено ничего подозрительного... — буднично произнес следователь, и у меня отлегло от сердца. Макс сделал свое дело.