Кирилл Казанцев - Смерть без работы не останется

Оксана молчала. Антону даже показалось, что она неживая. Мистика какая-то, но у девушки в самом деле было лицо-маска. Даже интонации в голосе отсутствовали. Девушка стояла за гнилыми досками, и от этого сходство с мистическим триллером увеличивалось.

И тут в доме загремело, а в окне показался Иванов с пистолетом. Он затравленно оглядывался по сторонам, так, видимо, и не поняв, кто за ним охотится… Нападение полиции или нападение дружков покойного Леона.

— Опять ты! Стоять, сука! — Иванов выпрыгнул на землю и пошел вокруг Антона кругами, целясь в него из пистолета. Оксану он не видел и даже не подозревал о ее существовании. — Теперь ты мне скажешь, кто ты такой. Я тебе по одному пальцу отстреливать буду, по куску уха, пока ты все мне не выложишь.

Оксана отшвырнула кусок доски и вышла. Иванов шарахнулся в сторону, и этого короткого мгновения Антону было достаточно, чтобы в прыжке выбить из его руки пистолет. Вторым ударом в челюсть он опрокинул полковника на землю. Подняв отлетевший пистолет, он сам подошел к Иванову и навел на него оружие.

— Отойди, — велел женский голос.

Антон обернулся. Оксана смотрела на Иванова с такой ненавистью, что он испугался. Она могла сейчас разрядить в него весь магазин сквозь Антона, стоявшего между ними.

— Нет, Оксана, не смей! — жестко велел Антон, не трогаясь с места. — Он преступник, он должен предстать перед судом, перед законом.

— Я его суд! — хриплым нечеловеческим голосом произнесла девушка. — Нет такого закона, который судил бы его строже, чем я. Ты, полковник полиции, ты, падаль, снюхавшаяся с уголовниками, с отребьем! Ты виновен в том, что молоденькая девочка возвращалась по улице домой. Перед ней было огромное красивое будущее. Она любила танцевать, она умела танцевать, и она собиралась танцевать всю жизнь. А твои подонки схватили ее на улице, затолкали в машину, изнасиловали и послали на панель. Ты знаешь, что это такое, ты, ублюдок в погонах!

Антон шевельнулся, но ствол мгновенно повернулся в его сторону.

— Не мешай! — заорала Оксана. И снова прицелилась в Иванова, который лежал бледный и затравленно озирался. — И этого было мало, было мало, что меня втоптали в грязь, потом меня и еще десяток несчастных продали, как рабынь. В наше время людей продают, понимаешь ты это? Меня трахали, трахали и трахали. Меня долгие годы трахали и здесь и там, пока я не сбежала. Мне нечего было терять, у меня было только одно желание: вернуться, найти тебя и убить. Ты когда-нибудь плавал один изувеченный в открытом море, тебя акулы толкали под бока, собираясь сожрать? А меня толкали. И спасибо старику, что подоспел со своей лодкой. И спасибо его внучке, которая научила меня владеть оружием, научила прятаться, подкрадываться, выживать самой и убивать других. Я начала убивать еще там, но это не важно. Я накопила денег, я вернулась…

— Оксана! — позвал Антон, потрясенный рассказом.

— Я не Оксана, я Валерия! Мама меня звала Лерой… Но она не дождалась, она умерла от горя, и это хорошо. Хуже было бы, если бы она узнала, что сделали с ее дочерью. С чистой светлой девочкой. А она умерла. Это я убила ее. А вчера я убила своего отца. Он был подонком, но он был мой отец! Ты сука! Я отца убила. Я даже твою жену убила… И это уже твоя вина, ты ее подставил, в тебя я целилась в том окне!

Антон бросился вперед и выбил винтовку из рук девушки. Он схватил ее поперек туловища, но та с какой-то звериной силой вырвалась, выскользнула и отскочила к стене сарая. Откуда-то она выхватила пистолет.

— Я полицейский, Лера! Не стреляй, прошу тебя. Я долго за Ивановым охотился, его ждет суд, поверь мне.

— Вы… вы все падаль! — завизжала Лера. — Вы все виноваты, что в двадцать первом веке в благополучной стране воруют людей, продают, насилуют. Вы во всем виноваты, вы не люди, вы… оборотни, звери, я вас всех ненавижу, погоны ваши, форму вашу…

И тут случилось страшное. Лера сунула себе ствол пистолета в рот и нажала на спуск. Грянул выстрел, и Антон зажмурился. Он не хотел видеть, как разрываются мягкие ткани ротовой полости от энергии выстрела, как разлетается череп, как разбрызгиваются мозги. Вокруг затопали ноги, послышались крики, команды, залязгало оружие.

Растирая руками онемевшее лицо, Антон подошел к бездыханному телу Леры и уселся на землю. Рука девушки все еще держала пистолет, и ствол его был окровавлен и немного дымился. Вот и все…

— Антон, что с тобой? — спросил подбежавший Быков.

— Ничего особенного, Алексей Алексеевич, — не глядя на шефа, ответил Антон. — Иногда бывает очень и очень горько, когда тебя считают мерзавцем только потому, что ты носишь форму полицейского. Очень это неприятно, когда не верят никому.