Джеймс Эллрой - Американский таблоид

Джек сказал:

— Это Бобби у нас — борец с криминалом, а не я.

Кемпер сказал:

— Ты же был в комитете.

Бобби улыбнулся:

— Я изображу тебя героем, Джек. И не стану писать о том, что вы с папой с самого начала относились к Хоффе лояльно.

Все рассмеялись. Бобби ухватил пригоршню канапе.

Джо откашлялся:

— Кемпер, мы пригласили тебя сюда главным образом для того, чтобы обсудить Эдгара Гувера. Нам необходимо обсудить ситуацию сейчас, поскольку вечером я собираюсь устроить ужин в «Павильоне», и мне надо будет готовиться.

— Вы имеете в виду те досье на вас всех, что есть у Гувера?

Джек кивнул:

— Верно. Меня особенно интересует, есть ли у него информация о романе, который был у меня во время войны. Слышал, Гувер убедил себя, что та женщина была нацистской шпионкой.

— Ты имеешь в виду Ингу Арвад?

— Ну да.

Кемпер выхватил у Бобби один бутербродик.

— Да, у мистера Гувера есть информация на эту тему. Он хвалился ею передо мной много лет назад. Разрешите внести одно предложение и кое-что прояснить?

Джо кивнул. Джек и Бобби придвинулись на краешек своих кресел.

Кемпер подался к ним:

— Я уверен, что мистеру Гуверу известно, что я стал работать в комитете. Также я уверен в том, что он разочарован из-за того, что я за все это время так и не вышел с ним на связь. Позвольте мне возобновить с ним контакт и сообщить, что я работаю на вас. Позвольте убедить его, что в случае своего избрания Джек не станет увольнять его с поста главы ФБР.

Джо кивнул. Джек и Бобби кивнули.

— Полагаю, что это будет разумный, осторожный шаг. И раз уж мне предоставили место на трибуне, позвольте поднять кубинский вопрос. Эйзенхауэр и Никсон поспешили объявить себя противниками Кастро, и я подумал, что Джеку тоже не помешает заявить о своем недовольстве политикой Фиделя.

Джо повертел в пальцах свою булавку:

— Что-то все кругом ринулись записываться в противники Кастро. Лично я не вижу возню с Кубой потенциальным пунктом предвыборной программы.

Джек сказал:

— Папа прав. Но я вот подумал, что, если меня изберут, я мог бы послать туда пару дивизий морпехов.

Джо поправил его:

— Когда тебя изберут.

— Верно. Я отправлю туда морпехов, чтобы те освободили публичные дома. Кемпер может вести войска. А я сделаю его своим знаменосцем в Гаване.

Джо подмигнул:

— Не забудь свое знамя, Кемпер.

— Не забуду. И если серьезно, я мог бы приносить вам сведения прямо с кубинской передовой. Я знаю нескольких бывших фэбээровцев, которые владеют информацией, которую можно повернуть против Кастро.

Бобби откинул волосы со лба:

— Кстати, о фэбээровцах: как там Призрак?

— Вкратце: он очень усердно работает. Все охотится за бухгалтерскими книгами пенсионного фонда, но пока что практически безрезультатно.

— У меня начало создаваться впечатление, что он — жалкий тип.

— Поверь мне, это не так.

— Могу я с ним встретиться?

— Нет — пока он не выйдет в отставку. Он боится мистера Гувера.

Джо сказал:

— Как и все мы.

И они рассмеялись.

«Сент-Реджис» был слегка пониже классом, чем «Карлайл». Номер Кемпера был в три раза меньше номера Кеннеди. Он держал комнату в скромном отеле в районе западной 40-й улицы — Джек и Бобби знали только этот адрес. Снаружи стояла удушающая жара. А в номере было превосходно — двадцать градусов Цельсия.

Кемпер написал записку мистеру Гуверу. В ней он сообщал: я получил подтверждение — после избрания Джек Кеннеди не станет вас увольнять. После чего снова поиграл с самим собой в «адвоката дьявола» — неизменный ритуал, исполняемый им после встреч с семейством Кеннеди. Сомневающиеся задавали ему вопросы касательно его поездок.

Они пытали его по поводу его собственной сложной системы приоритетов.

Он сам расставлял себе логические ловушки и сам же их блестяще избегал.

Сегодня вечером он встречался с Лорой — ужин и сольный концерт в Карнеги-холл. Она будет высмеивать стиль пианиста, а потом бесконечно практиковаться в исполнении пьесы, вызвавшей наибольший восторг публики. Это и была квинтэссенция Кеннеди: соревнуйся, но на публику выходи только тогда, когда знаешь, что можешь победить. Лора была наполовину Кеннеди и женщиной: в ней жил дух соревновательности, но у нее не было официального одобрения семьи. Ее единокровные сестры, все как одна, повыходили замуж за юбочников и хранили супружескую верность; Лора же крутила романы. Лора говорила, что Джо любил дочерей, но в глубине души считал их чем-то вроде негров.