Боб Джадд - Финикс. Трасса смерти

Я терял самообладание. До начала гонки еще полно времени, чтобы сбегать туда и обратно со скоростью пули. Отвести в сторону кого-нибудь из механиков и уговорить его до старта залить баки на четверть. Придумать, как скрыть этот обман от Джереми и «желтых курток», которые по распечаткам определят мой расход и фактическое наличие. Да еще попробовать убедить себя самого пойти на это.

А это было самое трудное. Даже, хотя это был мой единственный шанс оказаться в лидерах, это означало потом неизбежно сойти с дистанции. Стартовать с четвертью необходимого горючего означало, что я не смогу финишировать. Было бы еще понятно, если бы Нотон стал жать на свои кнопки и вышвырнул меня из гонки. К этому я уже был готов, уже отрепетировал мысленно, как сойду с дорожки в Коупсе, где снова произойдет эта катавасия с двигателем, прямо перед автобусом КСН. Там есть длинная и широкая дорожка, места достаточно. Конечно, будет неприятно, но от этого не умирают. Но если я выхожу участвовать в гонке, то только для того, чтобы победить! Даже зная, что не имею разумного шанса на это. Начинать десятым — значит быть на целых четыре секунды или круг после Мэнселла, на три секунды после Кавелли, тут уж потребуется нечто большее, чем удача, чтобы финишировать с зачетными очками. Тут нужно чудо, чтобы победить. И даже зная это, я не мог стартовать в гонке без запаса горючего, нужного для победы. Просто не мог.

Так пусть будет, что будет! Голоса фальшивых Мюррея и Ханта должны сделать свое дело.

Вкупе с Гусиным Носом, как уже успела окрестить «Дейли мейл» поддельный нос моей машины.

Заснул я поздно, потому что лег в постель только после полуночи. Предыдущую ночь, когда я ушел в свой вагон, чтобы прилечь, вернувшись после ужина с Сьюзен и нашими любимыми спонсорами «У Айви», я обнаружил на своей постели какой-то бугор. Сдернул покрывало и увидел обнаженную девочку-подростка. Она проснулась от страха, узнала меня и села на мятую постель, пожав под себя ноги.

— Привет, Форрест! — сказала она. — А я тут уснула. — Это была костлявая, рыжеволосая, неопытная на вид школьница. Ее бледную кожу украшали веснушки и розовые пятна. Чья-нибудь младшая сестра.

— Как ты очутилась здесь? — спросил я. Попасть на автодром стоило двадцать фунтов в день, а доступ к трассе требовал специального пропуска. Трасса обнесена оградой, а у ворот стоит охрана. Так что это довольно трудное предприятие. Бог знает, как ей удалось отыскать мой вагон и мою постель.

— А легко, — ответила она, натягивая на себя до носа простыню, как вуаль в гареме, и выглядывая оттуда большими зелеными глазами. — Я доехала до Стоува на попутках. И я знакома с этим парнем, ну, Сэмом, мы с ним как-то танцевали, и я прошла с ним и его друзьями через специальные, ну, как их, ворота. А потом утром я прошла на арену, держась за руку Дарио. Он — отличный парень, механик у Бребхема, так он мне сказал, а по-моему, он — просто игрок в гольф. Потом я немного поболталась утром, пока ты все тренировался, и просто вошла к тебе в вагон. Большую часть времени пряталась в туалете. Даже не помню, когда легла в кровать. Может, около шести?

— Так что, до сих пор ты ничего не ела? — спросил я.

— Нет, только булочку на завтрак. Я умираю с голоду. Я… меня зовут Линда, — представилась она, впервые улыбнувшись. — Иди ко мне, великан, — позвала она, отпустив простыню. — Давай займемся делом. — Эти фразы она отрепетировала заранее.

Признаюсь, я чувствовал острую боль. Или даже больше чем боль — острую горечь. И я сказал:

— Оденься, Линда, и я тебя чем-нибудь покормлю из холодильника. А потом я попрошу тебя покинуть автодром.

Вначале на ее лице появилось огорчение. Затем, взвесив ситуацию, она пожала плечами и успокоилась.

— Ты никому не скажешь? — спросила она, заглянув под кровать и вытащив оттуда пару синих джинсов с засунутыми в них колготками.

— Не скажу до тех пор, пока не встречу тебя опять здесь.

— О том, что мы с тобой этого самого не делали? Это для меня очень важно. Я поспорила на пятьдесят фунтов.

— Одевайся, — повторил я.

Пережевывая сыр и остатки картофельного салата, она рассказала мне, что ездит в школу в Лангоувере, это десять — пятнадцать миль отсюда в сторону Бенбьюри.

— Сегодня я уже никак не могу вернуться туда, — призналась она.

Я отвел ее в резиденцию «Мальборо», и Вероника, одна из ассистентов службы СО, предложила отвезти Линду в ее школу. А я пошел спать на своих простынях, пропахших духами и затхлым и слегка кисловатым запахом школьницы.