Николас Блейк - Чудовище должно умереть. Личная рана

«Господи, — с отчаянием думал Феликс, — долго еще? Так мы проторчим здесь целый день: ветер может упасть раньше, чем мы доберемся до места». Он исподтишка взглянул на небо. Над головой все еще неслись тучи, появляясь из-за горизонта и скрываясь на другом конце неба. Потом кинул быстрый взгляд на Джорджа: черные волоски, густо покрывавшие тыльную сторону его ладоней, родинка на его предплечье, высокомерно задранный локоть, когда он держал перед собой зажженную сигарету. В этот момент Джордж имел для него не больше значения, чем мертвое тело для патологоанатома, которое он готовится вскрыть: Джордж был только предметом, с которым нужно было что-то сделать. Возбуждение Феликса лишило его даже ненависти к этому человеку; в нем не осталось места ничему другому, кроме волнения и ощущения дико вращающихся окрестностей, которые он видел периферическим зрением, а в центре — глубоко спящее, необъяснимое спокойствие.

Постепенно рев воды перерос в тихое журчание. Ворота начали раздвигаться, открывая медленно разворачивающуюся панораму реки с ярким небом над ней.

— Там, за поворотом, вы поймаете подходящий ветер, — крикнул им смотритель, когда лодка начала медленно удаляться.

Джордж Рэттери закричал в ответ:

— Мы уже кое-что поймали по дороге сюда. Мистер Лейн приложил все силы, чтобы вывалить меня из лодки.

— Мистер Лейн — отличный мореход, сэр. Он отлично управляется с лодкой. С ним вы в полной безопасности.

— Что ж, приятно это слышать, — сказал Джордж, небрежно бросив взгляд на Феликса.

Парусник лениво скользил по воде, гладкой, как молоко; трудно было себе представить, какой норовистой лошадкой она может обернуться при настоящем ветре. Здесь с правого борта ее скрывал высокий песчаный берег. Джордж снова закурил, раздраженно ругнувшись, когда ветерок загасил первую спичку.

— Довольно тихий ветер, верно? — сказал он.

Феликс не потрудился ему ответить. Значит, Джорджу тоже кажется, что они движутся слишком медленно, вот как. И снова возбуждение в нем вспыхнуло и упало, как в ветреный день. Там, на высоком берегу, ветер буйно развевал длинные косы ив, но здесь он лишь приятно освежал лоб. Феликс думал о Тессе и Марти и без дурного предчувствия — о своем сомнительном будущем. Ивы с их трепещущей на ветру пепельно-белой листвой напомнили ему о Лене, но она казалась такой далекой от этой лодки, которая несла двоих мужчин навстречу решительному моменту. Ее роль в создании этой ситуации уже была сыграна.

Они приближались к повороту реки. Время от времени Джордж, посматривая на своего компаньона, делал попытку заговорить; но в напряженной отрешенности Феликса было что-то такое, что проникло даже сквозь непрошибаемость Джорджа и вынуждало его хранить молчание. Управляя парусникам, Феликс обрел странную и необычную власть над ним, со смутным недовольством Джордж понимал это, но его противоречивые чувства вскоре были смешаны потрясением, когда юго-западный ветер с силой обрушился на них, стоило им вылететь за поворот. Перед ними простиралась широкая река, вся почерневшая от беспокойных волн, нетерпеливо накатывающих друг на друга. Здесь, на просторе, ветер завывал с огромной мощью, дуя против течения, поднимая отвесные волны, которые разбивались, обрушиваясь, о тупой нос яхты. Сидя у правого борта, крепко уперевшись ногами в край расположенной напротив боковой скамьи, Феликс вел лодку против ветра галсами правым бортом. Яхта, с ее зловещей склонностью уходить от ветра, ныряла носом и подскакивала под ним, как необъезженный конь, пока он боролся с грот-парусом и румпелем, чтобы выправить ее носом к ветру. Поминутно оглядываясь, он определял на глаз силу и направление каждого шквала, который стремительно мчался к ним по воде. В перерывах между этим он с усмешкой подумал, какая жалость, если один из этих шквалов перевернет их до наступления долгожданного момента, а пока он сосредоточил все свои силы, чтобы сохранить жизнь человеку, которого так долго и усердно выслеживал.

Теперь он отпустил румпель. Как только нос лодки повернулся к ветру, он отпустил правый кливер: ветер наполнил парус и стал бешено трепать его из стороны в сторону, как собака, терзающая тряпку; кругом все было в бешеном движении и грохоте; корма, тормозя движение, разбивала высокие валы, и усмиренные мелкие волны торопливо бежали к берегу, находящемуся от них в шести футах, чтобы там окончательно сдаться. Когда шлюпка медленно удалилась от берега левым галсом, ветер крепко ударил ей в борт, но Феликс уже с силой опустил румпель и заставил лодку буквально врезаться в плотный ветер, она остановилась и со слабым шорохом грот-паруса ловила новый галс. Джордж, отчаянно стараясь держаться спиной к ветру, с ужасом чувствуя, что лодка вот-вот перевернется, следил за волнами, с бешеным ревом проносившимися мимо вровень с планширом. Он стиснул зубы, решив ни за что не выдать своего страха перед этим маленьким бородатым человечком, который насвистывал что-то, борясь с ветром, который сейчас был хозяином положения, хотя он, Джордж, мог в любой момент сломать ему шею, как хрупкую веточку.