Владимир Колычев: Любовница авторитета

Можно было преподать отморозку новый урок, но Максим бить его не стал. Не просто так паренек гоношится, он перед своим дружком рисуется, крутым в его глазах хочет казаться.

А дружок его выглядел куда более солидно. Немолодой уже, плотное телосложение. Мощный мужичок, голова крупная, лицо широкое, скулы сильно развитые. Одинцов распорядился отвести его в машину, а сам остался с кучерявым. Усадил его в кресло, сам опустился перед ним на корточки, уставился в него тяжелым взглядом.

Пареньку на вид не было еще и двадцати пяти лет. Лицо показалось знакомым. Это был Чебуков Дмитрий Сергеевич, восемьдесят девятого года рождения… Засветился парень по полной. Муровцы и портрет его срисовали, и личность установили, только взять не смогли. Так и гулял бы Чебуков, если бы не зоркий глаз лейтенанта Кустарева.

– Плохи дела, Дима, – качая головой, сказал Максим. – Четыре трупа на тебе. На пожизненный срок пойдешь, а там блатная романтика не канает…

– Какие трупы? – дернулся Чебуков.

И зыркнул по сторонам. Нет никого здесь из своих, не перед кем выеживаться. Да и нет смысла отпираться, если дело так далеко зашло. Не просто же так этот опер знает его и по имени, и по фамилии…

– Это тебе на Петровке расскажут. Завтра уже там будешь.

– Не знаю ни про какие трупы!

– Людей вы избивали, ключи от машин отбирали. А потом эти люди умирали в больнице.

– Не избивал я никого…

– И машины не угонял?

– Ну, мне давали ключи… Они в своей машине смывались, а я угонял…

– Кто – они?

– Ну, я не знаю… – Чебуков отвел в сторону глаза.

– Знаешь ты все… Пойми, если не сдашь подельников, все трупы спишут на тебя.

– Но я не убивал!

– Тогда скажи, кто убивал. Где сейчас эти люди?

– Ну, Юра со мной был… – Чебуков кивнул в сторону, куда увели его дружка.

– Он убивал?

– Да нет, он по машинам спец, ну, номера там перебить…

– А кто убивал?

– Ну-у…

– Думай, Дима, думай. Уйдут твои подельники, залягут на дно. Если мы их не возьмем, на тебя все трупы спишут. На пожизненное пойдешь. Тебе это нужно?

– Да нет… – Чебуков оборвал себя, в гнетущем раздумье закусив нижнюю губу.

– Где твои подельники?

– Ну, квартира у них здесь…

– Где, в Бочарове?

– Да нет, в Платовке…

– Адрес! – потребовал Одинцов.

Поселок Платовка находился всего в четырех километрах от Бочарова, ехать всего ничего. И спецназ в помощь…

– Да я не знаю! – мотнул головой парень.

– Врешь! – Максим схватил его за грудки, но тут же разжал руки.

– Да нет, не вру… Честное слово, не вру! – Чебуков сделал движение плечом, как будто собирался перекреститься.

– А Юра знает?

– Не знает… Они ему не говорили…

– Кто – они?

– Ну, Конюх… Репень… Армяк…

– Еще кто?

– Ну, Лютый… Аскар…

– Дальше?

– Все, больше никого не было. Мы с Юршой, Конюх, Репень, Армяк, Лютый и Аскар…

Одинцов достал две листовки с фотороботами и приметами преступников. Личности этих бандитов установить не удалось, но Чебуков мог пролить свет на многие вопросы.

– Чьи это портреты?

– Ну, Армяка… Ну, Аскар это… – выжимал из себя по капле Чебуков.

– Где они?

– Ну, в Платовке где-то…

– Где конкретно? – наседал Одинцов.

– Да не знаю я… Там кабак от хаты недалеко, они там оттягивались…

– Кабак? Оттягивались?.. Что за повод был?

– Ну, там у Репня кореш есть…

– Кто такой?

– Не знаю… Он срок с ним мотал…

– Местный?

– Ну, вроде того…

– Лукомор? – наугад спросил Одинцов.

– Ну, не знаю…

– А кто такой Лукомор, знаешь?

– Да нет, не слышал…

– Значит, кабак, говоришь… – Максим в раздумье помассировал пальцем ямочку на своем подбородке.

Ресторана в Платовке не было, но имелось кафе, которое, в принципе, попадало под жаргонное определение «кабак». От этого кафе и надо было плясать, постепенно расширяя круг поисков. Но это время…

Со стороны гаража послышался шум, и тут же в подсобку в сопровождении майора Бартеньева вломились двое в штатском. Одного муровца Максим узнал. Капитан Белокопытов с осуждением смотрел на него.

– А нам нельзя было сказать?

Бартеньев выразительно развел руками. Не должен он был вести сюда оперов из МУРа, но так уж вышло. К тому же он и не обязан был оправдываться перед Максимом, поскольку был его непосредственным начальником.

– Проверить надо было. – Одинцов угрюмо глянул на Белокопытова.

Мог бы и руку ему для приветствия подать, а он смотрит на него ноябрем. И его спутник бычится, как будто Максим лично у него лавры украл.