Росс МакДональд - Полосатый катафалк (Сборник)

— Ты меня слышишь, Г-гуннарсон? Отвечай!

Я молчал. Он тревожно взглянул на свой револьвер, словно тот мог подсказать ему, как поступить, и, повернувшись у него в руке, стать ключом, отмыкающим дверь взрослости. Револьвер подпрыгнул. Пуля впилась в пол у моих ног, обдав их щепками.

Под замирающее эхо выстрела женщина сказала:

— Брось играть с револьвером, Ларри. Мы в горах не одни.

— Снаружи ничего не слышно. Стены слишком толстые. Я, когда был мальчишкой, приезжал сюда стрелять по мишеням.

— Мишеням-людям? — сказал я. — Твое детское увлечение?

Женщина захихикала, как сломанный ксилофон. Вопреки неряшливому виду, слипшимся веревочкам искусственно белокурых волос и бедрам, выпирающим из мужских джинсов, она приковывала к себе внимание. Глаза на белом замерзшем лице сияли синим пламенем паяльной лампы.

— Смотри, смотри, адвокат. Чтобы тебя подольше хватило.

— Вы куда-то уезжаете, Хильда?

— Э-эй! — сказала она Гейнсу. — Он знает мое настоящее имя. С чего тебе взбрело называть ему мое настоящее имя, дурак?

— Т-ты меня д-дураком не обзывай! Я тебя в сто раз умнее.

Она шагнула к нему.

— Раз уж ты такой гений, зачем ты его сюда приволок? Он знает меня. Знает мое имя. Паршивей не придумать.

— Ему все выложили твоя мамаша и Дотери. Не знаю, как он на них вышел, но я его сцапал перед их лавкой в Г-гроуве.

— Ну и что, черт дери, нам теперь с ним делать? Мы же нынче уезжаем или нет?

— Прикончим его, а что еще? — Голос его был однотонным, лишенным всякого выражения. Он взглянул на револьвер и сказал уже с подобием внушительности: — Прикончим и спалим вонючий сарай. Натянем на него что-нибудь мое, поняла? Мы одного роста, а после кремации никто не разберется. Даже братцы Роверы не разберутся.

— Значит, ты им натянешь нос?

— Я так с самого начала и задумал. Арбуз не такой уж большой, чтоб его на столько кусков резать. Вот почему я решил убрать Бродмена и навел легавых на Донато. — Он петушком прошелся по границе света. — Я не такой дурак, сучка. Да и вообще, что такого сделали братцы Роверы? Думал я один, а они — мальчики на посылках.

— Они делали за тебя всю грязную работу.

— А я о чем говорю? Думаю я. А они родную бабушку распнут за щепотку героина. Психи-убийцы тут останутся расхлебывать. А я пришлю им открыточку из Южной Америки.

Синее пламя ее взгляда метнулось на его лицо.

— Ты хотел сказать «мы»?

— Что мы?

— Пошлем им открытку из Южной Америки, дурак. Мы же туда вместе летим, так или не так?

— Нет, если ты и дальше будешь обзывать меня дураком.

— Что, черт дери, это значит, Ларри?

— Говори со мной вежливо!

— Как же, как же, мыслитель! Гений великий! Ну-ка, покажи мне билеты, — крикнула она.

— Они не тут. Не при мне.

— Так ты же ездил в Гроув за ними! Или Аделаида их не купила?

— Купила, конечно. Они у меня в машине. Все у меня в машине.

— Откуда я знаю, что билетов два?

— Так я же тебе говорю. Ты что, думаешь, я тебя в последний момент подведу?

— А вдруг решишь, что тебе это сойдет с рук? Только ничего у тебя не выйдет.

Мне казалось, я слушаю разговор на одном из нижних этажей веселенького ада, где две погибшие души вновь и вновь разыгрывают бессмысленную сцену на протяжении вечности. Ад заключался в бессмысленности. Я подобрал наиболее осмысленные слова, какие мог:

— Послушайте меня, Хильда. Фергюсон вас очень любит и готов все простить. Зачем вам воры и психопаты? У вас еще есть будущее, если вы его примете.

Гейнс, дергаясь, пошел на меня. Его подошвы стучали по полу, словно он терял последнюю связь с реальностью.

— Я не п-психопат, п-папаша! — В доказательство он показал мне револьвер. — Возьмите свои слова назад, или я п-пристрелю вас на месте. Я вас все равно п-пристрелю, так п-почему бы не сейчас?

Хильда встала между нами.

— Дай ему договорить.

— Какого черта?

— Он смешной. Он меня заводит.

— Ты уже н-назаводилась. — Он ядовито ей улыбнулся.

— Что ты задумал? Берешь с собой Аделаиду вместо меня? С тебя станется, мамочкин мальчик!

Очередной припадок ярости подействовал на него, как внутреннее кровоизлияние. Лицо у него побелело.

— Н-не смей меня так н-называть. Т-тоже умереть захотела?

— Черт, сам ты псих-убийца. Отдай мне револьвер.

— Тебе я его не доверю.

— Отдай, мелочишка! — крикнула она. Ее груди выпирали из-под рубашки, агрессивные, как головки ракет.

— Т-ты мной не командуй!

Револьвер дрогнул и обратился на нее. Она протянула руку к стволу. Гейнса раздирала жуткая раздвоенность: он, казалось, вот-вот потеряет сознание. Револьвер поднялся и опустился на ее висок. Она упала на колени в молящей позе.