Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

— И вы знаете, у гениев есть такая особенность: с разных сторон нащупывать одну и ту же мысль. Вот где-то еще у Цицерона мелькает — государство, в котором рыба стоит дороже мяса, не спасет никто и ничто.

Теперь моим рикшей трудился действующий литератор. Он даже функционирует в каких-то комитетах. Но, собственно говоря, что он написал? Правда, глубоко под спудом в старинном его сундуке лежит пухлая малоформатная книжонка с лихим названием «Одетые в бушлаты», с изображением на обложке в высшей степени патриотично выглядящего морячка, одетого, как, и обещано, в бушлат. «Написано с горя», — объяснил он мне как-то с похмелья в порыве внезапной откровенности. Впоследствии Платон Сергеич взял совершенно другой стиль жизни, с Воениздатом старался не иметь никаких отношений. И свою связь с Морфлотом предпочитал демонстрировать непреклонным ношением тельняшки. Так что же он написал? Было, правда, предисловие к сборничку фетовской лирики, написанное и тонко и даже в пику каким-то вульгаризаторам, пытающимся принизить значение чистой лирики. Был и том произведений о первопечатниках, на одной из первых страниц которого гордо значилось: составитель П. С. Брызгалин. Состав обнаруживал немалую образованность П. С., смелость и оригинальность его мысли.

Мы отлично катили мимо славной низенькой ограды, окаймлявшей пруд. Это были часы пышных детских колясок и респектабельных мам. У нас очень престижный район. Мимо меня одно за другим прокатывали устройства, которые в техническом и дизайновом смысле относились к моему креслу, как «мерседес» к инвалидке.

— Вот вы, Платон Сергеич, говорите «государство, мясо, рыба», а я на месте государства запретил бы столь пышные выезды.

Платон Сергеич усмехнулся, решил, конечно, что я шучу, и шучу для того, чтобы продемонстрировать отсутствие у меня комплекса и связи с необходимостью передвигаться соответствующим способом.

— Знаете, Илюша, когда я смотрю на ваше креслице, я вспоминаю платоновскую фразу: «Он вошел в кабину паровоза, там было технически хорошо».

— Хотите, я вам скажу, какая мысль меня мучает с самого утра?

Затаился, кресло начало слегка вибрировать, нервничает? Или просто колесо попало на россыпь мелких камешков.

— Почему вы с самого начала не сказали следователям, что у вас был пистолет?

Вот так берут быка за рога.

— Меня больше интересует, мой юный друг, зачем вы им это сказали, зачем, как говорится, на меня «стукнули»?

— Напрасно вы хотите уязвить меня этим словечком… Согласитесь же, что всегда нужно говорить правду. Меня спросили, и я ответил. Правду ответил. Я ведь не поклеп на вас возвел.

— Кто вас просил?!

— Я, кажется, вам уже объяснил, — я боялся, что он, не дослушав меня, шарахнет чем-нибудь по голове, по при этом мне было очень смешно. — Надо было сказать, что этот пистолет давно уже у вас валяется, без патронов, ржавый, никуда почти не годный, так ведь?

— Ну да, так.

— Потом, разве ваш профсоюз не вступился бы за вас? Представляю, какая поднялась волна, вы ведь до некоторой степени заслуженный человек. И сейчас к тому же этот Кувшинников — ваш близкий друг. Он секретарь, большой начальник. Недавно, но все же. Обещал вам помочь с квартирой?

— Обещал, но при чем здесь…

— Ну вот, остались бы вы без квартиры, но с условным, в худшем случае, сроком. Избегая малых неприятностей, вы прямиком полезли в ворота больших.

— Это была абсолютно бездействующая железка, если ее не смазать и не почистить, и прочее… Но это, Илюша, 218-я статья и грозит мне от трех до пяти, и тут никакой Кувшинников не поможет. Это, по-вашему, «малые» неприятности — пять лет тюрьмы? — Голос его задрожал, я почувствовал, что он выпадает из нашего дела, в таком состоянии он бесполезен, кусок перепуганной протоплазмы.

— Ладно, Платон Сергеич, успокойтесь. Я, разумеется, не предатель и не идиот. Ничего я им не рассказал, хотя меня очень тянуло это сделать. Чтобы, не смейтесь, помочь вам. Они ведь все равно дознаются.

— Да почему?!

— На такой умный вопрос может быть только один ответ: да потому! Поверьте уж, дознаются, и какой при этом у них будет ход мысли? Они мне проговорились, что Брюханова застрелили во время какой-то схватки, борьбы…

— Вот именно, Илюша, а я им тут признаюсь, что у меня был армейский пистолет, а потом исчез. При этом я буду утверждать, что ни в коем случае не убивал. Это выглядит глупо, глупо… Неужели вы этого не понимаете?!

— Вам что важнее — сохранить благородную осанку или выпутаться из этой истории?