Картер Браун - Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок

— Я все знаю, товарищ, — медленно сказал Борис. — Ему не удалось убежать? Моя славянская душа все понимает и плачет от сострадания.

— Кому не удалось убежать? — Я в недоумении остановился.

— Несчастному графу Монте-Кристо, — заговорщическим тоном продолжал Борис. — Я слышал его вопли, когда они тащили его назад, в темницу.

— Это были вопли Ванды. Она… испугалась мыши, — не моргнув глазом соврал я, — и закатила истерику.

— Нет, это был Монте-Кристо, — упрямо твердил он. — Русского не обманешь, Ларри. Нам все это слишком хорошо знакомо. Такими мы рождаемся, повсюду нам мерещатся ужасы Сибири, в наших жилах вместе с кровью течет страх…

Я знал, что в таком настроении он мог в подобном духе болтать всю ночь. Поэтому решил круто изменить предмет разговора.

— У меня есть превосходная идея! — бодро заявил я. — Зачем нам с тобой тратить время на постройку лодки? Гораздо проще пойти на берег и найти ее!

— Какая нелепая мысль! — Он возмущенно содрогнулся.

— Почему? — не понял я.

— Ты предлагаешь мне, Сливке, сыну великого князя, в жилах которого течет царская кровь, стать каким-то вульгарным лодочником? — Борис заносчиво задрал подбородок. — Да я скорее пойду под расстрел!

И тут я заметил то, на что должен был обратить внимание сразу, как только вошел в комнату: на его бессмысленные, остекленевшие глаза и почти пустую бутылку из-под водки.

— Ты пьян! — с упреком сказал я.

— Нисколько! — Он вскочил на ноги. — На русских алкоголь не действует. Он просто вызывает в наших душах меланхолию.

— Чепуха! — категорично бросил я.

— Сейчас я тебе это докажу, — заявил он с величайшим достоинством в голосе. — Я пройду по прямой линии! Смотри, сомневающийся Бейкер!

Борис шагнул в мою сторону, его стеклянные глаза закатились, и, качнувшись в сторону, он рухнул на постель.

— Вот это удружил! — горько пожаловался я. — Теперь мне придется пойти навстречу смерти одному.

Не успел я договорить последнее слово, как раздался тихий, довольный храп, и я понял, что Борис даже не сможет пролить пьяную слезу сострадания. С трудом подавив в себе желание отделать его пустой бутылкой до смерти, я вышел из комнаты.

Черт возьми! Может, сказать Ванде, что я растянул щиколотку или что-то в этом роде, подумал я. Но было уже поздно: в моем мозгу сверкнуло магическое слово «Ванда»! Я отчетливо увидел ее смеющиеся глаза, готовые сдаться на милость героя-победителя. Перед моими глазами возникла ее удивительная грудь, дрожащая от непреодолимой страсти. И назад для меня дороги не было! Я готов был идти на смерть ради предстоящей жаркой встречи с рыжеволосой девушкой моей мечты.

На цыпочках я спустился по лестнице, ощупью нашел дорогу в неосвещенном вестибюле. Под дверь, чтобы она случайно не закрылась за мной, когда я выйду на улицу, я подложил пачку сигарет. Меня волновало не то, что я буду выглядеть идиотом, тарабаня в дверь среди ночи. Нет, мне просто не хотелось оставаться один на один с маньяком, который может погнаться за мной. От этой мысли теплая ночь вдруг стала холодной, а мои колени начали выбивать дробь, словно пара кастаньет.

Я завернул за угол дома и пошел вдоль него с таким чувством, как будто шел по дороге, ведущей в страну мертвых. Последний отрезок пути — склон холма — круто поднимался вверх, и я вступил в небольшую впадину между домом и холмом, куда не проникал свет звезд. Легкий бриз зловеще зашуршал в кустарнике, как будто ему не терпелось увидеть, как отважного Бейкера растерзают на куски.

Два теплых прямоугольника света падали из окон второго этажа дома. Одно окно частично заслоняли ветви дерева. Дерева? Мои колени задрожали сильнее, и я попытался сконцентрироваться на Борисе, мирно спящем в своей постели, и на Ванде, ждущей у окна, когда я подам голос. Мне оставалось пройти всего каких-то двадцать шагов, чтобы оказаться под окном, не затененным деревом. И тогда превращусь в героя! Потом я сломя голову помчусь назад, прыгая через три ступеньки, чтобы получить мою награду… Итак, нужно сделать еще восемь или девять шагов, и все страшное будет позади.

— Всего восемь шагов, — уговаривал я свои внезапно парализованные ноги. — Ну, давайте, не торопясь, шаг за шагом. Вот видите, все не так уж страшно. А ну ка, еще шажок и еще один…

Испуганный вопль застрял у меня в горле, стиснутом чьей-то стальной рукой. Мои ноги беспомощно волочились по земле, когда кто-то тащил меня в кусты. Затем он чуть ослабил хватку на моем горле.