Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Дальмар с трудом растолкала его.

— Кто-то стучится…

Это был неприметный паренек. Встревоженный, суетливый.

В машине молчаливый шофер вдруг заговорил возбужденно:

— Здорово сработали, всех прикололи — и Гвоздя, и Шакала, и Лысого, и Дрозда… Наши успели слинять со своих «малин». Только Олега у ворот монастыря поймали… Он уходил уже… Изувечили до смерти…

«Олега! — ужаснулся Студент. — Значит, разнюхали и про братские кельи!»

Машина домчала их до Марьиной рощи. У старого, с заколоченными окнами домика сидели на лавочке трое, лениво лузгая семечки.

— С тобой? — спросил у неприметного паренька один из них. — Велено всех шмонать…

Парни деловито ощупали их от ботинок до воротников.

В горнице за длинным столом, на котором тускло светилась керосиновая лампа, уместились человек пятнадцать. Говорил Граф. Он был без парика, без грима, молодой, стройный, властный, со Звездой Героя на груди.

— Спасибо вам за годы верной дружбы… Я уверен, что наше братство сохранится. Спасибо вам!..

Нетерпеливое молчание воцарилось в комнате. И вдруг взорвался разнобой голосов:

— Я не хочу прятаться под юбку. От стыда не отмоешься!

— Начнем сызнова. Пушки и перья есть!

— Не узнаю тебя, Граф!.. Что с тобой?..

— Скажите слово, и все за вас умрут…

Граф высоко поднял руку, заговорил тихо, но грозно и раздраженно:

— «Все умрут»? Никогда. Поняли? Никогда. Все будут жить… Как — пусть решает каждый за себя… — Он неторопливо оглядел в полумраке лица сидящих. — Они тоже не хотят крови. Им нужен громкий судебный процесс. Пожалуйста. На скамье подсудимых будет сидеть главарь самого мощного, самого страшного для них братства. На скамью подсудимых сяду я…

— Да ты что!..

— Дурее не придумал?

— Ну, чудишь, пахан!

Граф снова поднял руку. Заговорил еще жестче, будто хлестал плетью:

— Решено. Обсуждения не будет. Все расходятся. До встречи! — И стал пробираться к выходу. У дверей обернулся. На его лице появилась добрая, чуть виноватая улыбка. — Не забудьте: в городе Катаеве [68] Город Катаев — тюрьма. любят передачи получать… Но я там не задержусь, обещаю вам… Счастливо!

Он пропустил вперед Студента и захлопнул за собой дверь. Даже сюда, на крыльцо, донесся гул голосов, встревоженных, разбуженных уходом Графа.

Ехали молча долго.

— Как же так? — через час, когда они нырнули, как в туннель, на лесную дорогу, отважился спросить Студент.

— А вот так… И только так… — сквозь зубы ответил Граф, всем телом укрощая упругий, непослушный руль.

На светлой лужайке к ним подбежал веснушчатый деревенский мальчишка.

— Отведи машину в ельник, — буркнул Граф и, не оборачиваясь, зная, что Студент идет за ним, двинулся чуть приметной тропкой к одинокой избушке — похоже, дому лесника.

У колодезного сруба действительно стоял лесник в зеленой форменной фуражке, брезентовой куртке, на плече двустволка.

— Мне сказывали про вас… Давно жду… — снял он фуражку, почтительно склонил голову.

— Закрываем «санаторий», дедуля, — минуя его, свернул Граф к ветхой баньке, устало осевшей в углу хозяйственного двора.

На лице лесника не отразилось никаких эмоций. Он забежал вперед, первым вошел в баньку. Они вдвоем развернули широкую сбитую из толстых струганых досок лежанку, на которой стояли оцинкованные тазы, лежали окатыши мыла.

Открылся широкий лаз, уходящий ступенями в освещенное пространство. Длинный подземный коридор, обитый полированной фанерой. Нумерованные двери, под ними керосиновые лампы.

— Собрались в столовой, — сказал лесник.

Уютная чистая комната освещалась десятком ламп.

Стены были оклеены иллюстрациями из журналов — в основном женские фигуры, лица. У входа на полках — водка, вино, минеральная вода, лимонад, ниже — пузатый чайник в окружении эмалированных кружек.

Их ждали пятеро — четверо мужчин и одна женщина. Каждому из них Граф пожал руку.

— «Санаторий» горит. Все прежние явки под колпаком. Сегодня надо расходиться. Я понимаю, что на воле не устроят вам пышных встреч — все по советским законам тянете на вышку [69] В ы ш к а — расстрел. . Но вы многое сделали для графства, поэтому оно и спрятало вас здесь от так называемого правосудия, поэтому оно и сейчас выделило вам деньги, новенькие паспорта. Надо уходить и засесть в каких-нибудь дальних деревушках года на два-три… Одна просьба у меня… Знаю, вы люди рисковые, вольные, трудно вам будет жить запечными тараканами, но постарайтесь не возвращаться к прежнему ремеслу…