Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Пан говорил что-то назидательно и вкрадчиво. Кондауров прислушался.

— …ищете Гипнотизера. Я тоже…

— Вы тоже? — наступила пора усомниться Кондаурову.

— Да, хочу высказать ему свое недовольство.

— Чем?

Пан повернул голову вправо. На этот раз он стал демонстративно разглядывать убегающих нимф.

— В расчете, — усмехнулся Кондауров. — Догадываюсь, что сатиры преследуют нимф совсем не в идеальных целях.

Пан весело рассмеялся.

— А мы начинаем понимать друг друга…

Он наклонился вперед, тронул пальцами запястье кондауровской руки. Это прикосновение, показавшееся майору липким и осклизлым, вызвало вдруг омерзение и резкую неприязнь к тому, что было перед ним в расшитом японском халате.

Между тем укутанное в халат продолжало высокопарно разглагольствовать:

— А вот зачем мы с Гипнотизером нужны друг другу — скажу. Он поможет провести задуманную мной революцию в коммерческих делах. А я (заметьте — только я, больше никто) создам ему идеальные условия для применения своих способностей. Слава, деньги, свобода, все будет у него. И у меня. — Взгляд Пана фанатично блуждал по комнате, скулы подергивались мелкой судорогой. Как бы случайно в своих сияющих грезах он увидел Кондаурова, — И у вас. Если вы захотите вступить в наш союз. А что, разве плоха идея? Мы втроем будем такие дела вершить!.. Назовите свою сумму. Не стесняйтесь. Вы дорого стоите.

Опять не обиделся, не вспылил Кондауров, ответил, делая ударение на каждом слове:

— Знаю, деньги у вас — весомый аргумент.

— Еще какой! — воодушевился надеждой Пан. — Они могут менять не только мнения, но и убеждения людей.

— Менять зубы на клыки, пальцы на когти, — добавил Кондауров.

Но Пан, все еще пребывая в мечтательном запале, отмахнулся рукой, вроде бы не от брошенной реплики, а от подлетевшей назойливой мухи. И спросил, раззадорившись:

— Хотите омаров из Южно-Китайского моря? Свежие. Вчера мне доставили…

— Нет, спасибо.

— А альбомчик с девочками? Каждое утро мне приносят новый. Полюбуйтесь… Выберите по вкусу.

— Благодарю. Выбираю в других местах.

— Кстати, в Анталии у меня уютная вилла. Хотите отдохнуть? За вами будут ухаживать, как за президентом. Опять нет? Да у вас, Кондауров, все чувства атрофированы. Вам предлагают жизненные радости, а вы упрямо лезете в свою монастырскую келью.

И на этот раз Кондауров сдержался, хотя неприязнь уже обернулась злостью, она бушевала, требуя выхода. Но все неодномерно в кипении человеческих чувств: что-то азартно забавляло его, как игра, в которой пока верховодил Пан. Он спросил тихо, заставляя Пана прислушаться:

— А вы когда-нибудь задумывались, почему люди вышли из пещер и начали объединяться в родственные кланы, племена, в национальные союзы, в государства?

Пан затих, лукаво прищурившись.

— Чтобы не погибнуть поодиночке в борьбе с природными стихиями. Сообщества сделали их сильнее, богаче. Они даже стали обуздывать эти стихии. Но постоянно появляются люди, которые не хотят жить в сообществах, для них более привлекательна идея разрушительной вседозволенности. Причин тут много — и властолюбие, и жадность, и обиды… Эта социальная патология как хроническая болезнь, всегда разъедала общественные связи… Но люди не хотят возвращаться в пещеры, поэтому отстраняют, изолируют зараженных социопатов, чтобы они не мешали жить другим…

— Разъяснили, — посуровел Пан, — Я социопат, а вы санитар, который спасает общество от заразы.

— Примерно так, — невинно отреагировал Кондауров. — Мне поручено наводить порядок в доме. Это моя профессия, моя моральная обязанность…

— Все расписано. Никаких полутонов. — Ядовитый сарказм окрасил интонацию Пана, — А не кажется ли вам, что эта работа с каждым годом становится все бессмысленнее?..

— Почему? — удивился Кондауров.

— Да потому, что вы, сыщики, не способны осознать криминалистический вызов времени.

— Осознаем, — уверенно сказал Кондауров, чувствуя, что теперь уже он главенствует в беседе. — Но сдаваться не собираемся. Мы ответственны за общество..:

— Вы или ортодокс, или… — Пан не выбросил грубого слова, сдержал в себе вместе с раздражением. — Представьте, обложили вы меня, повязали. Но на мое место придет другой…

— И его обложим, чтобы сохранить общество… Ваш век недолог…

— Вот вам! — взорвался Пан. Перед лицом Кондаурова закачалась, как кобра, внушительная фига. — Посмотрим, кто кого!

— Посмотрим, — почти равнодушно ответил Кондауров. Но это равнодушие несло в себе грозное обещание.