Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Вбежал кривоногий человечек с кошачьими усами. Остановился, преданно ожидая приказа. Зуб показал пальцем на Пана, скомандовал коротко:

— Амба!

На Пана уставилось дуло револьвера с длинной насадкой.

Дальнейшее произошло для Виктора в одно мгновение. Пан осел, будто надломились колени. Прозвучала знакомо короткая очередь. Кот гулко ударился головой о паркет, револьвер скользнул к стене. Стрелял Стинг. Тот самый короткоствольный автомат скрывался у него под марлевой подвязкой. Тут же прозвучал еще один выстрел. По Зубу. Из-за стола. Его произвел пистолет поднявшегося Пана.

— Все! — сказал он жестко, усаживаясь на стул, — Хватит базарить! Хозяин мне свою жизнь доверял, а этот… видите ли, сомневаться стал. Расследование проведу я сам. Честно проведу. Обещаю. — Он обратился к толстяку: — Ты со мной?

— Да! — выпалил тот.

— А ты?

Монгол усердно закивал.

— Стинг, скажи, чтоб убрали этих… — Пан презрительно щелкнул пальцами. — И чтоб водки принесли. Надо выпить за ушедшего от нас Хозяина.

Виктор содрогнулся, только сейчас увидев расколотый надвое череп Кота, из которого на ковер выползли студнем розовые мозги. А вокруг лежащего Зуба расплылось темно-красное пятно.

Спазмы тошноты толкнулись откуда-то снизу. Зажав ладонью горло, он подошел к Пану.

— Мне того… Не по себе… Я пойду.

— Иди-иди!.. — откликнулся Пан. — На третьем этаже гостевые комнаты. Выбирай любую.

В коридоре третьего этажа его встретила кудрявая кокетливая девочка. Она открыла дверь, пропустила Виктора и вошла следом.

— Что еще желаете?

— Воды…

— В холодильнике все есть… — Она полюбовалась, как он жадно выпил полбутылки минеральной, и снова спросила: — Что еще?

— А что «еще»? — недоуменно переспросил он.

— Ну, если хотите, останусь с вами. Постель холодна для одного.

— Попша ты! — рявкнул Виктор с мужицкой озлобленностью. Впервые он позволил себе так огрызнуться девушке.

Она ушла, ничуть не обидевшись, а он взял из холодильника открытую бутылку джина. Пил жадно, как и минеральную воду.

В эту ночь Виктора мучило видение. Оно повторялось, будто жило в этой комнате.

Он стреляет из короткоствольного автомата по берегу реки и сатанински хохочет. Люди, спасаясь, ныряют в реку, а там не вода, а кровь, и плывут по течению расколотые головы с розовыми мозгами…

Он просыпался, мокрый, устрашенный. Глотал джин и засыпал, чтобы опять проснуться в страхе. Только под утро, опустошив бутылку джина, забылся.

Встал в половине шестого, отупевший и полуослепший. Не съел, а сожрал несколько соленых огурцов, оказавшихся в холодильнике. Открыл окно. Целительная свежесть пахнула на него. Строго ухоженный парк. Голубовато-серебристый бассейн. Теннисный корт. А это что? Опять видение?

К воротам торопливо двигалась знакомая фигурка. Вера!.. Верочка… Верунчик? Он натянул брюки, рубашку и выскочил из комнаты, оглушенный застрявшим вопросом: что она делала здесь в такую рань?

Но Верочка уже скрылась за воротами, до него только донеслось приглушенное рычание ожившего мотора.

Вернулся в просторный холл первого этажа. Совершенно случайно заметил сидящего под развесистой пальмой Стинга, босого, в махровом халате. Он держал у подбородка граненый стакан. Обезьяньи глазки его полузакрылись в пресыщенной усталости.

— Уходить собрался? — спросил лениво Стинг, шевеля ноздрями.

— Да! — Виктор, как никогда, был настроен воинственно.

— А Пан знает?

— Если понадоблюсь — найдет!

Он повернулся и зашагал к воротам.

«Ноги моей здесь больше не будет! Никогда!» — приказал сам себе строптиво, и тут же огнем опалило: «Вера и Стинг? Да нет, не может быть, не может быть…»

И он побежал по дорожке, стараясь оставить позади дикое предположение.

Ни один голодный не откажется от тарелки супа и ни один сытый — от признания и славы.

Клокотало бешенство, ладонь ударяла по коленке с капризностью упрямого ребенка. Зачем, зачем он связывается с Паном, Стингом и прочей сволочью? Когда он наконец изживет врожденное преклонение перед грубой силой? Пусть плетут свои интриги, проводят разборки, лезут во власть! Пусть! Их уже не исправишь. Их можно только уничтожить.

Уничтожить? Виктор замер, добираясь до смысла случайно вылетевшего глагола, немого и зловещего, как топор палача. Уничтожить!

И он это сделает! Только надо все обдумать. Успокоиться и обдумать. Он истребит эту бандитскую свору. Он… Именно он.