Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Они пробились сквозь громко галдящую пестроту платьев и костюмов к небольшому помосту, где в бархатном кресле полудремал-полубодрствовал болезненно-желтый старик, худой, как Кащей Бессмертный. Справа от него стоял Пан, слева — одышливый толстячок, вытирающий пот клетчатым платком размером с небольшую скатерть. За креслом высился стройный брюнет, типичный урка. Блатная челка, нахально сияющий золотой зуб. Тонкие чуткие пальцы пианиста или карманного вора нервно сжимали бокал. Он смущенно переминался с ноги на ногу, неестественно выкручивал шею: галстук явно теснил его, был непривычен.

— Возле Хозяина побудь, — шепнул Виктору Стинг. — Толстый кассу нашу держит, а тот — Зубом звать — зам у Хозяина. Их тоже держи на слуху.

Виктор пристроился рядом с Паном. Благо маленький, никто не замечал его.

Минуты через три старик тяжело вылез из кресла, что-то сказал Пану. Тот, кивнув толстяку и Зубу («Пошли!»), задержался, склонился над Виктором.

— Он хорошо думает о тебе, — поднял к нему лицо Виктор. — Но чем-то недоволен Зуб. Все время твердит: «Не нравится мне это, что-то здесь не так».

— Молодец! — усмехнулся чему-то своему Пан. — Пошли с нами. Повертись еще возле Хозяина.

Пятеро (пятым был стоящий поодаль человек, похожий на монгола, скуластый, плосколицый, с подвижными рысьими глазками), не торопясь, по одному, скрылись за дубовой дверью, над которой светилась неоновая надпись «Китайский зал». Откуда-то вынырнул Стинг, осторожно подтолкнул Виктора.

— За ними… Быстрей… Встань в стороночке и замри…

Многоцветье ярко освещенного «китайского» зала создавало ощущение большого торжества. Пейзажи с селянами в широкополых шляпах, тихое море, усеянное джонками, смеющиеся китаянки в неспешном танце. Огромные панно обрамляли, как охраняли, у пола и у потолка тщательно выписанные фрагменты знаменитой Китайской стены. Сверху свисали, слегка затмевая свет, бесчисленные бумажные фонарики и длинные развевающиеся на легком сквознячке матерчатые драконы. Оскаленная морда одного из них устремилась к центру стола, колыхалась над трехэтажной вазой с фруктами, от которой извилисто разбегались по столу красные, желтые, голубые цветы.

Хозяин сгорбленно возвышался над столом.

— Благодарю вас… утешили старика. Знаю, верой и правдой служите. — Его маленькие проницательные глазки остановились на каждом, точно проверяли, так ли это на самом деле. — Обо мне уже много сказано. Я хочу выпить за вас. — Он пригубил рюмку, отдышался, подумал. — Мы делаем большое благородное дело. Я вас пригласил сюда, чтобы, не откладывая на завтра, рассказать о новом замысле. — Немного помедлил, отдыхая от длинной фразы, потом продолжил: — Пану я рассказал. Он поддержал меня. Теперь вам… Есть идея… Как расширить нашу территорию…

В это время в зал торопливо вошел Стинг, горячо и услужливо зашептал, опустив голову между Хозяином и Паном.

— Чего это они всколыхнулись? — вызывающе повысил голос Пан. — Чихали мы. День рождения уважаемого в городе человека.

Хозяин, подняв жилистую руку, повернулся к толстяку, Монголу и Зубу.

— Менты обложили ресторан. Плюнем или что?

Встрепенулся, матерно выругался Зуб, заговорил нервно:

— Не для нас такая сшибка. — Он кивнул на дверь, — Те пусть гудят. А нам надо менять битую хазу. Что у них там в головах?

— Согласен, — сказал Хозяин, — Исчезнем по-английски, не прощаясь с гостями. Ко мне на дачку. — Вдохнул-выдохнул, продолжил: — Надеюсь, Пан предусмотрел это.

— Конечно! — как солдат генералу, ответил Пан.

Стинг острым ножом поднял неподалеку от Виктора прямоугольник пола, похожий на дверку потайного погреба.

— Прошу за мной, Хозяин! — пригласил он старика. — Все будет тихо и культурно. По трубе выходим в соседний двор. Там ждут машины.

Хозяин неспешно заковылял к черному прямоугольнику, начал, покряхтывая, спускаться.

— И ты! — приказал-прикрикнул Пан Виктору.

Испуганно сжавшись, Виктор последовал за стариком вниз по деревянной лестнице. Ботинки ощутили упругий дощатый помост. Огляделся. Широкая канализационная труба. Тусклый ряд лампочек, убегающих в черноту. Под досками маслянисто поблескивал ленивый, омерзительно вонючий поток. Виктор побежал за маячившими впереди тенями.

— Здесь! — глухим эхом пролетел голос Стинга. — За мной, Хозяин!

Осклизлая железная лестница вела наверх, к воспаленному московскому небу.

Когда Виктор высунулся по грудь из люка, в считанные минуты произошло совсем непонятное. Стинг направил короткоствольный автомат на окно машины, в которой уже сидел Хозяин. Громыхнули три-четыре выстрела, слившиеся в один трескучий звук. Голова старика наклонилась, скрылась в кабине.