Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

Убийство принцев было не просто бессмысленно, оно было несусветной глупостью.

А Ричарда ну никак глупцом не назовешь. Грант перелистал учебник. Что думает Олифант по поводу этой исторической нелепицы?

Олифант писал: «Странно, что Ричард не объявил публично о смерти принцев».

Не просто странно. Непостижимо.

Если бы Ричард решил избавиться от племянников, он сумел бы мастерски воплотить задуманное. Принцы, например, могли скончаться от неизлечимой болезни, и, как это обычно делается в случае смерти коронованных особ и принцев крови, их тела были бы выставлены на всеобщее обозрение, чтобы каждый мог убедиться в их смерти.

За долгие годы полицейской службы Грант хорошо усвоил принцип: нельзя поручиться, что тот или иной человек вообще не способен убить, зато с почти абсолютной уверенностью можно сказать, кто никогда не совершит бессмысленного убийства.

Олифант, однако, не сомневался в том, кто убил принцев. Он считал Ричарда чудовищем. Впрочем, если историк занимается столь долгим периодом, как средние века и Возрождение, вместе взятые, удивляться не приходится, что кое-какие «мелочи» ускользают из сферы его внимания. Олифант принимал версию Мора, отмечая тут и там противоречия и несообразности. И не видел, что они подрывают самую основу аргументации Мора.

Грант прочитал у Олифанта о триумфальной поездке по стране, предпринятой Ричардом после коронации. Оксфорд, Глостер, Вустер, Уорик. За все время не раздалось ни одного недовольного голоса. Ричарда встречали и провожали благодарственными молебнами, народ ликовал. Радость переполняла сердца англичан: наконец-то страна оказалась в хороших руках, значит, внезапная смерть Эдуарда не обречет Англию на долгие годы гражданской войны и народных бунтов.

И однако, Ричард в зените своего триумфа, когда вся Англия, как один человек, приветствует и благословляет его, шлет в Лондон Тиррела, чтобы убрать с дороги принцев, зубривших в Тауэре свои уроки, — вот что утверждает Олифант, во всем следующий хронике Мора. Согласно Мору, убийство совершено между седьмым и пятнадцатым июля. Во время пребывания Ричарда в Уорике. На границе с Уэльсом, в самом сердце Йоркских владений — в Уорике, где ему ничто не угрожало, он замышляет убийство мальчишек, не имеющих ровно никакого значения!

Невероятная история.

Нужно немедля разузнать, как так получилось: если Тиррел все-таки совершил преступление в 1485 году, то почему он был наказан только двадцать лет спустя? Где он находился все это время?

А для Ричарда лето оказалось коротким, как апрельский день. Июльское солнце только поманило надеждой. Пришла осень, а с ней беда: нашествие Ланкастеров и Вудвиллов, состряпанное Мортоном перед отъездом во Францию. Ланкастерской стороной Мортон мог бы гордиться: они вторглись в страну, возглавив французскую армию и флот. Вудвиллам же опереться было не на кого: им удалось разжечь очажки недовольства лишь в отдельных, далеко друг от друга отстоящих городах страны: в Гилфорде, Солсбери, Мейдстоуне, Ньюбери, Эксетере, Бриконе. Англичанам не нужен был ни Генрих Тюдор, которого они не знали, ни Вудвиллы, которых знали чересчур хорошо. Английский климат также не благоприятствовал заговорщикам. Разлившись, река Северн смыла надежды Дорсета увидеть сводную сестру женой Генриха Тюдора и королевой Англии. Тюдор попытался высадиться на западном берегу, но встретил вооруженное сопротивление Девона и Корнуэлла. Пришлось ему не солоно хлебавши возвращаться во Францию в надежде на лучшие дни. Дорсет тоже покинул Англию и пополнил собой ораву вудвилловских изгнанников, крутившихся при французском дворе.

Так планы Мортона увязли в осенней распутице и равнодушии англичан, и Ричард получил небольшую передышку, но весна принесла новую беду — на Ричарда обрушилось непоправимое несчастье. Смерть сына.

«По свидетельству современников, король был безутешен; не таким уж он был чудовищем, чтобы не испытывать отцовские чувства», — пишет историк.

И не только отцовские, как выяснилось. Потеряв через год жену, Анну, Ричард переживал так же глубоко и сильно.

В его судьбе все карты были уже разыграны, Ричарду оставалось только дожидаться нового вторжения, поддерживать обороноспособность страны и надеяться, что казна выдержит военные расходы.

Он сделал столько добра, сколько успел, сколько смог. С его именем связывают самый демократичный созыв парламента. Он заключил мир с Шотландией, устроив брак своей племянницы с сыном Иакова III. Он предпринимал попытки заключить мир и с Францией, но тут его постигла неудача. При французском дворе находился Генрих Тюдор, и французский двор носил Генриха на руках. Новое нашествие было только вопросом времени, и только время было нужно Тюдору, чтобы заново собраться с силами.