Николай Леонов: Плата за жизнь

— Верно, должен не допустить. Но даже хорошему оперативнику, я не говорю про Медового, сделать это порой крайне трудно.

Гуров вел машину аккуратно, не обращая внимания на пролетавших рядом асов, чьи машины грудой металлолома громоздились у постов ГАИ.

Сыщик вспомнил Бориса Вакурова, своего ученика, отличного парня, уже приличного опера, которого убили в упор в спину… Вакурова отвлекли нападением на палатку: парень вел машину в центре города, услышал выстрелы, остановился, выскочил на тротуар и прозевал подъехавшего сзади убийцу.

Гуров хотел было рассказать молодым об этом трагическом случае, происшедшем всего два года назад, но промолчал, не хотел трепать имя и память погибшего товарища.

Познакомившись с группой захвата, Гуров понял, что в случае стычки с налетчиками рассчитывать на помощь неразумно. Эти парни могут застрелить человека или погибнуть, захватить серьезного преступника они не способны. Нужно несколько машин, и в каждой должен находиться настоящий сыщик. «Одну поведу я, затем Станислав, Усов, нужны еще двое, и мы устроим «карусель». Никакая «наружка» нас не засечет».

Приехав в контору, он поднялся на свой этаж, выйдя из лифта, услышал:

— Лев Иванович, приветствую!

К Гурову, протягивая руку, подошел вечно улыбающийся полковник Акулов, старший опер главка. Неплохой сыщик, Акулов нравился Гурову, только постоянная улыбка раздражала. Не может нормальный человек постоянно находиться в хорошем настроении, значит, Акулов фальшивый, изображает. Возможно, Гуров, сам человек сдержанный, улыбающийся редко, сталкиваясь со своей противоположностью, относится к Акулову с предубеждением. Но в целом коллега Гурову нравился, ну слишком жизнерадостный, так во благо окружающим.

— Привет, Костя! — Гуров пожал товарищу руку. — Как дела, ничего?

— У нас делишки. — Акулов взял сыщика под руку, отвел в сторону. — Как смотрятся наши боевики?

— Как боевики и смотрятся, — ответил Гуров. — Дерутся, стреляют, не более того. А от кого ты узнал, где я был?

— Обижаешь, старина, — развел руками Акулов, — сыщик не разглашает свои источники информации.

— Костя, жизнерадостный ты мой, — сказал Гуров, когда они вышли на лестничную площадку и закурили. — Мы служим в организации, где в основном имеют дело с секретной информацией, а течем, как дырявое ведро. Полковник Гуров ездил проверять подготовку группы захвата. Вроде секрет не большой, но трепаться об этом не следует. Если сволочь умная, то она и из данного факта может сделать Определенный вывод. Гуров не кадровик, сыщик, раз проверяет, значит, готовится. К чему готовится? И так далее.

— Лев Иванович, так я кому сказал? Тебе. — Акулов привычно улыбнулся.

— А какое-то трепло сказало тебе, значит, может сказать и другому. Так я тебе задним числом скажу, что у меня трижды в засаду налетчики не пришли. Так и работаем, треплемся на каждом углу, преступников предупреждаем, когда дело срывается, грешим на источник информации.

Акулов с трудом погасил улыбку, сказал:

— Ты прав, считай, я ничего не говорил.

— Ладно. Слушай, Константин, я тут готовлю операцию по захвату группы, что грабит и убивает инкассаторов. Я придумал один номер, позже объясню, а мне не хватает сыщиков. Боевики, которых я сегодня видел, могут только хватать и стрелять, мне нужны живые преступники. В каждом экипаже должен быть ас. У меня имеется Крячко, Усов, ну, я сам. Мне нужно еще двоих. Ты не хочешь принять участие?

— Ты за старшего? — Акулов улыбнулся. — С удовольствием, давненько мы вместе не работали. Гуров вздохнул, покачал головой.

— Мы знаем, что налетчики люди грамотные, следовательно, знают, что статья их предусматривает и высшую меру. А у них как минимум два «Калашникова», может, больше. Какое, к черту, удовольствие? У тебя вроде семья?

— Семья. — Акулов кивнул. — Но у меня еще и ты, и другие коллеги. Так почему они должны лезть, а я нет?

— Ты прав. — Гуров хлопнул сыщика по плечу. — Договорились. Я скажу о тебе генералу, когда раздастся звонок, предупрежу.

— Жду, можешь рассчитывать, — ответил Акулов. Сыщики пожали руки и расстались.

Наступил октябрь, теплый, в общем, бабье лето. Москвичи сняли промокшие плащи, девчонки вновь обнажили все, что могли, ну а порой что и не следовало бы людям показывать. Московские бульвары оделись в золотой наряд.

Сыщикам уголовного розыска подобные радости были чужды, они выжидали, когда затаившаяся банда продолжит свое кровавое дело.