Николай Леонов - Плата за жизнь

— Я не люблю тебя, Станислав. — Гуров пододвинул телефон, начал крутить диск.

— Новости, — фыркнул Крячко. — Человека, который говорит правду, все не любят.

Гуров снова набрал номер и, когда соединился, представился шутовски:

— Левка Гуров беспокоит, не сидится ему на завалинке. Здравия желаю, Федул Иванович!

— Привет, хлопец, слышал, одумался ты, в дом вернулся, — ответил заместитель прокурора Драч.

— Прокуратуре все положено знать.

— Не выкидывай коленца, — буркнул заместитель прокурора. — Чего надо?

— Тут четвертого июня шлепнули одного гражданина. Я даже фамилию лишь из газет узнал, он при жизни в Думе заседал.

— У тебя есть чего? Приезжай, рады видеть, — быстро сказал Драч.

— Я же сказал, мне и фамилию лишь в «МК» подсказали. А имею я лишь любопытство. Меня к делу не подпускают: с одной стороны — прокуратура, с другой — ФСК или черт знает, как нынче КГБ зовут!

— Я любопытных уважаю, приезжай.

— Выстрел был один или его из автомата полоснули?

— Не буду я с тобой по телефону калякать. — Драч явно рассердился. — Сказано, приезжай, — он замялся, — только не сегодня. Завтра поутру, позвони и приезжай.

Гуров вспомнил, что на столе зампрокурора видел фотографию красноармейца, но явно не самого Драча — кого-то из предков.

— Слушай, красноармеец, я ради тебя в лепешку расшибусь, скажи, выстрел был один?

— Эх, времени на тебя нет! — зампрокурора коротко матюгнулся и положил трубку.

Гуров тоже положил трубку, подмигнул Крячко, который сидел, открыв рот. Гуров бросил в него скрепкой, но Станислав ловко ее перехватил и сказал:

— Зампрокурора красноармейцем обзываешь? Охолонись. Лева, я так без начальника останусь.

— Федул мужик простой, наверняка сейчас Орлову названивает, якобы для разноса. Ладно, шутки в сторону, необходимо на это дело взглянуть. А пока ты мою красивую цепочку «банкир — труп наемника — труп Исилина в троллейбусе» разорвал и взамен ничего не предложил. Нехорошо, коллега.

— Вариант имеется больно заумный…

— Давай! — перебил Гуров.

— Солнцем полна голова! — Крячко откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и неторопливо начал повествовать: — Живет человек и не знает, когда ему кирпич на голову свалится. Небезызвестный мессир Воланд утверждал, что просто так никому кирпич на голову не падает. Отметьте эрудицию. — Он выдержал паузу, но аплодисментов не дождался. Артем смотрел растерянно, Гуров сердито. Крячко деловито продолжил: — Когда человека подстерегла беда, он быстро выясняет, что довериться некому и ждать помощи неоткуда. Так называемые товарищи по работе этой беды на его голову уже заждались, им ничего плохого говорить нельзя — только радовать. А кому можно? Мама с папой либо померли, либо уже давно помочь не в силах. Так кому? Остаются только друзья детства либо чуть более поздние однокашники, сокурсники.

— Ну-ну, не тяни, — несколько раздраженно сказал Гуров, который понял, куда клонит друг и коллега, и обиделся, что столь простая мысль не пришла к нему первому.

— Ревность унижает мужчину, он должен быть выше, — Крячко указал на потолок. — Кого мы имеем в розыскных делах? Правильно, множество сотрудников и чуть соседей и родственников, а нужны нам, как уже сказано выше, друзья детства, сокурсники, знакомые, которых удостоимся раскопать.

— Да где же мы их возьмем? — Артем всплеснул руками.

— Я лишь опер, по части магии у нас они, — Крячко поклонился Гурову.

— Они не подведут. — Гуров пододвинул к себе телефон. Начал названивать розыскникам, которые побывали в этом кабинете, но не всем, а лишь тем, кого объявил калеками. Кого не заставал, просил срочно перезвонить, с кем соединялся, разговор велся как под копирку.

— Привет! С тебя причитается? Пора долги гасить, дружок. Быстренько ко мне, буквально на пять минут. Не можешь сегодня — завтра поутру. Все заняты, даже кто кроссворды разгадывает, тоже занят. Не уважал — не звонил бы, мне такой даром не нужен.

Когда все звонки были сделаны, Гуров принялся за присутствующих.

— А вы в театре или в цирке? Срочно составьте список людей, в чьем окружении может оказаться нужный нам человек.

Артем начал возиться с компьютером. Крячко почесал за ухом шариковой ручкой, написал размашисто три фамилии и перебросил листок на стол Гурова. Тот глянул искоса, усмехнулся и сказал:

— Фантазией не блещешь.

— Если бы блистал, так в кабинете нельзя было бы находиться, — парировал Крячко. Взял листок у Ермакова, покачал головой. — Ты не в «морской бой» играешь, парень. За каждой нарисованной тобой фамилией лежит огромадный человеческий труд. Операм машина не положена, он ножками, либо на метро, либо в троллейбусе гонит, автобусом протрясется, снова ножками да ножками… Ты вот фамилию, — Крячко ткнул в листок, — сдуру чиркнул, а человек будет кишки наматывать.