Николай Леонов - Плата за жизнь

— Мы его проверяли, он на учете не состоит, — Ильин натужно закашлялся. Пусть Гуров десять раз врет, но обвинения, что оперативник спалил чужого агента, страшнее не бывает.

— Это вы любой мусор в картотеку засовываете, чтобы лишнюю «галочку» иметь. Да еще нас к своим карточкам не допускаете, а сами в наши без спросу лезете. Я хорошего человека в жизни не зарегистрирую, не в компьютере, в голове держу. Хватит ля-ля разводить, кладем трубки, ты своему пишешь, а я своему. У генералов погоны золотые, ума много — рассудят нас по совести.

— Лев Иванович, извини, не пори горячку, я тебе минут через десять перезвоню. — Ильин положил трубку, сказал: — Все выйдите. Павел, задержись.

Когда оперативники вышли, Ильин по-свойски, даже задушевно сказал:

— Да, Паша, кажись, попали мы с тобой под козырной отбой, хоть карты бросай. Врет на все сто, а крыть нечем. Утек, подлюга, ничего не скажешь. Помню, еще лет восемь назад я с ним работал, так зарок себе дал — никогда ему дорогу не перебегать. Подзабыл, старый мудак. — Ильин тяжело вздохнул, выждал, может, парень проговорится, что тоже знаком с Гуровым.

Майор стоял, смотрел в окно, лишь слизнул капельку пота над верхней губой.

— Боишься? Нормальный человек и должен бояться. Этот сумасшедший сыскарь — человек безжалостный, проглотит и не заметит, как косточку от маслины. Ты маслины любишь?

Павел понял, что милицейский полковник победил и его, майора Кулагина, из-под удара вывел. Он посмотрел начальнику в лицо, спросил:

— Какие будут указания, товарищ полковник?

— Товарищей отменили, остались лишь господа, друзья и враги. Так вот я — твой друг, а Гуров — злейший враг. Работу за ним, конечно, бросай, до завтра отдыхайте…

Крячко слышал разговор Гурова по телефону. Когда полковник положил трубку, Станислав вышел из-за стола.

— Лев Иванович, забыл сказать, нас генерал Орлов просил заглянуть.

Гуров глянул на друга, на телефон и, выходя из кабинета, сказал:

— Артем, мне позвонят, скажи: к начальству вышел, скоро вернется.

Крячко шел по коридору быстро, словно действительно спешил, но, свернув к лифтам, остановился. Когда Гуров подошел, Крячко сказал:

— Я сто лет шучу, обзывая тебя гением. А ты просто гений, без всяких шуток.

— Брось, Станислав. — Гуров смущался редко, но сейчас потупился. — Я не заготавливал, случайно слова так сложились.

— Ведь и номер простой: выдать Галея за агента и пусть кто-нибудь проверит. У тебя так слова сложились? Не знаешь, кто колесо придумал? Такая простая штука» У Есенина тоже слова складывались. К примеру: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии!» — Крячко хлопнул Гурова по плечу, повернулся, бросил через плечо: — Иди, находчивый, добывай этого прохвоста.

— Тут у меня еще одна идейка появилась. — Гуров замолчал, так как они вошли в кабинет.

— Минуточку, господин полковник вернулся. — Ермаков протянул Гурову телефонную трубку.

— Слушаю, — сказал Гуров, взглянул на Крячко и кивнул.

— Лев Иванович, мы с тобой люди битые, не стоит размазывать кашу по тарелке. Ты ошибся, я поторопился, пусть останется между нами, — Ильин старался говорить спокойно, даже весело.

— В мультике, по телевизору, кот Леопольд беспрестанно повторяет: «Ребята, давайте жить дружно». Ребята соглашаются и все подлянку подложить норовят. Я не Леопольд, мои условия, полковник, простые. За мной наблюдение снять, если я увижу либо мне покажется, что я увидел… пеняй на себя. Второе. Ты получил компру на моего человека, ты оперативник — обязан работать. Занимайся, и попутного тебе ветра! Я, вкалывая больше полугода, имею головную боль и кое-какие соображения, которые дали мне возможность наладить контакт. Наблюдай, подслушивай, на уши становись, но никаких личных встреч. Это мой человек, ты меня понял, полковник? Как говорят в Одессе: бью два раза, второй раз — по крышке гроба.

— Но у меня свое начальство, — попробовал возразить Ильин.

— Твое начальство — твоя головная боль. Гуров положил трубку, взглянул на Крячко, затем на Артема Ермакова и назидательно произнес:

— КГБ, или как их там нынче обзывают, — могучая организация. Но она состоит из человеков, каждый из которых отлично знает, что шкура у него только одна.

Совещание финансовых тузов закончилось ничем, к единому мнению не пришли, но Виктор Иванович Якушев понимал, что фактически единомышленники от него отказались. Если отбросить словесную шелуху, которую произносили, щадя самолюбие Якушева и не желая нажить в лице магната личного врага, суть всех выступлений сводилась к нескольким в большинстве своем повторяющим друг друга позициям. Каждый должен заниматься своим делом. Финансист — финансами, политик — политикой, солдат — чистить свое ружье. Россия — страна богатая, огромадная, за столько лет не разворовали, на наш век хватит. Президент пусть балуется своими указами, они никому жить не мешают. Дума пусть думает, так как делать иного не умеет. Интеллигенция разговаривает и возмущается, так было всегда, среди них есть славные ребята, их забавно слушать. «Ящик» работает, для того его и придумали, газеты пишут — все, как в цивилизованных странах. Все хорошо, кроме бандитов. Но их в Россию послал бог, и не нам противиться божьей воле. Мы откупимся, а за Россию пусть президент отвечает. В Чечне действительно плохо, поэтому каждый пусть внесет посильную помощь в благотворительный фонд.