Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— Не стоит. Бесполезно, — поморщился Караулов. — Боль приступами накатывает. Скоро отпустит. Ты садись.

— А меня Павел Никанорович попросил заехать к тебе, — сообщил Бубенец, садясь, — проведать и спросить, не нужно ли чего?

— Уф-ф!.. Полегче стало, — более бодрым голосом заговорил Караулов. — Неужели завгар нарочно тебя послал? — недоверчиво переспросил он Бубенца.

— Мне в двенадцать ехать тару из магазинов забирать, — словоохотливо пустился в разговор Дмитрий. — А до двенадцати времени еще вагон. Вот Павел Никанорович и говорит: «Съезди к товарищу Караулову, а оттуда прямо в третий магазин. Только, говорит, не опоздай к двенадцати».

Болтая с самым простодушным видом, Бубенец в то же время соображал про себя: «Где у этого гада лежит оружие? Если под подушкой, то в случае чего навалюсь на него и не дам вытащить. А если уже в руке? Правую руку он аж до плеча под простыню засунул. В комнате жара, озноба у него нет, а он закрылся до самой шеи. Видать, лежит, гад, и пистолет рукой греет».

— До двенадцати успеешь вернуться? — проговорил Караулов, чтобы заполнить неловкое молчание. — Сколько сейчас?

— Полдесятого, — взглянул на часы Бубенец, гадая про себя, разыскал уже Кретов полковника или еще ищет. — До двенадцати я успею еще к одной знакомой завернуть чайку напиться.

— С огурчиком? — пошутил Караулов.

— Чего? — не понял Бубенец.

— Чайку, говорю, с огурчиком выпьешь?

— За баранкой не пью, — с достоинством ответил Бубенец. — Когда свободен — другое дело. Тогда можно и даже нужно. Книг-то у тебя сколько! — перевел он разговор. — И когда ты при нашей шоферской жизни читать успеваешь?

— Надо читать, — поучительно проговорил Караулов, — иначе при нашей шоферской жизни дубина дубиной будешь.

— А я, как демобилизовался, всего две книги прочел, — врал Бубенец, — «Три мушкетера» — очень интересная книга, «Белую березу». От этой прямо не оторвешься. Про фронтовую жизнь.

— Читал. Интересные книги, — согласился Караулов, разглядывая Бубенца, с беспечным видом сидевшего на стуле. «Жаль, времени нет, — думал он. — Прибрал бы я тебя к рукам. Мужик здоровый, а дурак. Золотые бы дела делал. А что если сейчас попробовать? Может, выйдет?»

— Ну как, устраиваешься с бытом? — дружелюбно спросил он Бубенца, который в этот момент, не сходя со стула, разглядывал лежащие на столе книги.

— Пока неважно. Квартиру частную снял у одного отставного. Дерет, дьявол, крепко, Питаюсь, где придется. Жену надо вызывать, да не на что. Не заработал еще.

— Заработать — раз плюнуть. Надо только с головой браться.

— Так ведь я еще никого не знаю, и меня никто не знает, — словно оправдываясь, заговорил Бубенец. — Может, ты знаешь где, так подскажи.

— Подсказывать в этом деле мудрено. Лучше самому тебе с нужными людьми познакомиться.

— Отлежишься, выйдешь — познакомь, — попросил Бубенец. — Помоги, как фронтовик фронтовику. А я и долгу не останусь.

«Кажется, подходящий парень, — размышлял Караулов. — Только бы уговорить за город выехать, а там я его живо усоборую. Хорошо, что номерные знаки у меня здесь…»

— Знаешь что, друг, — заговорил он, как бы сдаваясь на просьбу фронтовика. — Ты когда сегодня кончаешь?

— Поздно. До полуночи, а то и позже провожусь. Город я еще слабо знаю.

— Сумеешь выкроить с час времени, так примерно около десяти-одиннадцати?

— С час, сумею. Даже больше можно. Скажу, что запутался — город незнакомый, ночь…

— На час, больше ее не надо, — заверил Караулов. — Тут совсем близко, под городом, в колхозе — вино. Восемь бочек. Обещал председателю вывезти. Он мой приятель, да вот, видишь, заболел. А подводить человека не хочу. Рублей четыреста отхватишь.

— Здорово! — загорелся Бубенец. — А с путевкой как?

— Все будет в порядке. Не первый раз, — успокоил Караулов. — Часов в десять подъезжай. А не подведешь?

— Ни в жизнь не подведу, — пообещал Бубенец.

— Только, смотри, в гараже об этом ни гу-гу!

— Ну, что я маленький, что ли?

— Договорились!

— Только как же, ведь ты больной?! — забеспокоился Бубенец. — Тебе лежать надо.

— На фронте, бывало, сам ранен, а товарища, потерявшего сознание, на себе тащишь, — прочувствованно, словно и впрямь ему приходилось совершать такое, проговорил Караулов. — Большое дело — поддержка друга в трудную минуту. А ведь мы с тобой фронтовики. Помочь друг другу обязаны.