Владимир Колычев - Под воровскими звездами

– Доказывать менты будут. Когда за жабры тебя возьмут… Я так понимаю, Лариса неспроста замуж за тебя выскочила.

– Замуж, – в раздумье кивнул Виталий Михайлович. – Неспроста… С бухты-барахты все вышло, лежали, загорали, о Канарах заговорили, а она – замуж давай.

Каучук чувствовал себя волком, которого из теплой уютной норы вытолкали на лютый мороз, в глубокий снег. Охотники по его следу идут, бежать надо, а куда?.. Ему не раз приходилось бывать в такой ситуации, и не всегда удавалось выпутываться из сложного положения, но у него был опыт, и он знал, как вести себя. Главное, не паниковать. И нюх заострить надо, и чуйку включить…

– Я не знаю, о чем вы говорили, но знаю, что накануне Лариса общалась с Касатоновым. О чем они там шептались, можно догадаться. Брачный договор вы не заключали?

– Брачный договор? – нервно переспросил Качук. – Брачный договор – нет.

– Если вдруг Лариса останется вдовой, этот дом достанется ей.

– Ну, она все понимает… Сказала, что понимает… – заерзал в кресле Каучук. – Если со мной что-то случится, у нее все отберут, она это знает… Ну, она думает, что отберут. Если случится… Слушай, не нагнетай тоску! – спохватился он.

– Так никто ничего, просто вопросы появляются. Что с тобой может случиться. Вдруг тебя «примут», а потом при попытке к бегству… А за что «принять» могут?.. Что у тебя за душой такого, о чем Лариса может знать?

Каучук до крови прикусил губу. Он не посвящал Ларису в свои насчет Егорыча планы, но при этом она о многом догадывалась. И еще она могла поставить на прослушку его телефон, возможно, менты контролировали его переговоры. Вдруг они вышли на киллера, который стрелял в Егора? И что, если тайное вдруг станет явным?..

Он вдруг увидел ответы на свой вопрос. Их было несколько, и они лихо перепрыгивали через забор, бегом, с оружием на изготовку продвигались к нему, к его дому, сливаясь в единое целое. И вот настал момент, когда «собровцы» ворвались в беседку и уложили его лицом вниз. Вместе с ним лег и Егорыч, с недоумением, но вместе с тем и обличающе глядя на него. Что, если Каучука вязали за организацию заказного убийства? Вдруг они вовсе не друзья, а враги по факту?..

За дело взялся Каракуль, он же нанял снайпера, который стрелял в Егорыча. Каучук и в глаза не видел непосредственного исполнителя, даже не знал, как его зовут и как он выглядел. И не узнал бы, если бы не менты. Подполковник Оголев предъявил ему фотографию Каракуля, а вслед за ним выложил и снимок снайпера. А фото свежие, чисто тюремные – в профиль и анфас. Видно, менты и одного «приняли», и другого.

– И очную ставку с этими гражданами мы вам, Виталий Михайлович, устроим, – с трудом сдерживая ликование, вроде как невозмутимо проговорил мент.

– Не понимаю, о чем речь.

– Не понимаешь? – вытягиваясь во весь рост, грохотнул Оголев. – Так я тебе сейчас объясню! Ты. Заказал. Законного. Вора. Как думаешь, что тебе за это будет?

– Это еще доказать надо!

– А это что? – Подполковник ткнул двумя пальцами одной руки в обе фотографии. – Для твоих дружков более чем!..

– Каракуль бочку на меня катит.

– Гнилые отмазки оставь гнилым петухам, с которыми тебе париться в одной хате… – скривился Оголев. – Мы тебя убить не дадим, как только тебя «опустят», мы тебя из камеры выдернем – и в «петушатник»! На весь срок! На все двадцать лет!..

– Что будет, то будет. – Виталий Михайлович взял себя в руки, пытаясь сдержать в узде животный страх перед расправой.

Силантий и без того держит его под подозрением, а тут еще покушение на Егорыча. И с Каракулем воры поговорят, а он подтвердит вину Каучука. Это конец…

Он должен был вести себя достойно, но сначала у него дернулась щека, затем – плечо, и пальцы рук вдруг задрожали. Оголев это заметил, пренебрежительно усмехнулся:

– Да, плохи твои дела, Мезенцев, тебе не позавидуешь.

– И что теперь? Может, договоримся?

– И снова тебе не повезло… Егорычев к тебе не вовремя подъехал, он знает, за что тебя взяли.

– Не знает, догадывается.

– Что ты в него стрелял, догадывается. А теперь точно знать будет, шила в мешке не утаишь… Братва тебя приговорит, зачем ты нам такой нужен? Да и как такое убийство на тормозах спустишь? Заказуха – раз, законные воры – два. – Оголев ткнул себя пальцем в грудь и покрутил им, как будто шилом делал дырочку в кителе – для ордена. – Попал ты, Мезенцев, закончился твой путь. И тюрьма для тебя больше – не дом родной… Но отдельную камеру мы тебе можем организовать. Ну, во избежание всяких там обострений… Тебе нужна одиночка?