Ричард Штерн - Башня

С объективной точки зрения он, Кэрри Уайкофф, гораздо ценнее для общества, чем любая из женщин, собравшихся в зале. Ему следовало вне всякой очереди получить право на рейс через пропасть на крышу Торгового центра – право на спасение.

Но если бы он спасся первым, даже если бы это ему позволили, он бы потерял лицо в глазах этого дурацкого мира, который думает только желудком, тем более в глазах проклятых избирателей, обеспечивающих ему весьма приятную жизнь в Вашингтоне. Такие вот дела. Так что черт с ними, с женщинами.

Но мужчины – это совсем другое дело, и он не собирается стоять сложа руки и смотреть, как пятнадцать – пятнадцать! – недоумков спасется раньше него.

Бент Армитейдж и Джек Петерс, особенно эти двое, всегда относились к нему снисходительно и не признают равным себе... это они отрицать не посмеют. При этой мысли Кэрри снова отпил содовой и тихо сказал:

– Ну, я вам покажу, сукины дети! На этот раз вам это даром не пройдет!

Нат дослушал губернатора, положил трубку и заметил, что Патти смотрит на него хмуро:

– Вы слышали, о чем я говорил?

Патти кивнула. Голос ее оставался спокойным:

– Вы действительно пойдете на это? Остановите всю операцию, только чтобы их запугать?

– Речь не об угрозах.

– Я вас не понимаю.

– Это ничего не меняет.

- Для меня – да. – Снова дала себя знать семейная хватка – полное нежелание обходить острые углы.

Единственное, что ответил Нат:

– Посмотрим, что скажет сержант.

Он взял рацию:

– Трейлер вызывает крышу Торгового центра.

– Крыша слушает, – раздался голос Оливера. – Ту голую красотку зовут Барбер, Джозефина Барбер. А после нее прибыла жена Роберта Рамсея.

Нат смотрел, как Патти берет ручку и проверяет список.

– Готово, – сказал он и добавил: – Как у вас дела, сержант?

– Медленно, но надежно. Как и следовало ожидать. Двадцать два человека за, – он запнулся, – за двадцать три минуты. На большее мы не могли и рассчитывать.

Не прозвучала ли в его голосе бессознательная воинственность?

– Я боялся, что будет хуже, – ответил Нат. Он снова надумался. – Думаю, пока все женщины не переправятся, ничего не произойдет. Надеюсь, что нет. Но если дело примет другой оборот...

– Хотите сказать, что возникнут проблемы? Там ведь все солидные люди, а? – Голос сержанта звучал невозмутимо.

– Это еще не значит, – ответил Нат, – что кто-то не впадет в панику.

Патти уже нашла те две фамилии и вычеркнула их. Теперь, продолжая держать ручку, она наблюдала за Натом.

– Ну, – невозмутимо продолжал Оливер, – если у кого на плечах тыква вместо головы, то это еще ничего не значит. – И потом добавил: – К чему это вы клоните?

Нат объяснил ему, что он предложил губернатору. Наступила тишина.

Оливер неторопливо ответил, все еще невозмутимо, как будто просто констатируя факт:

– Я так думаю, если человек командует, люди или подчиняются, или поднимают бунт. Если взбунтуются, то нужно подавить бунт в самом начале, иначе все вырвется из рук. При первых же признаках дайте мне знать, и мы задержим переправу, пока они там не договорятся и не наведут порядок. Так мы, возможно, не спасем всех, зато спасем хоть некоторых. Если начнется бардак, то оттуда живым никто не выйдет.

Нат кивнул:

Вы произнесли целую речь, сержант.

– Ну да. Обычно я не так разговорчив.

– Но я целиком с вами согласен.

– Так что мы справимся, – сказал Оливер. – Дайте мне знать, если начнется заваруха.

Нат молча положил рацию на стол.

– Значит, вы договорились, – начала Патти, но замолчала, потом начала снова: – Вы уже знали, что договоритесь, да?

– Только не нервничайте, – сказал Нат и даже сумел улыбнуться. – В самом деле.

– Как вы думаете, что сделал бы Берт?

Патти открыла было рот, но тут же закрыла и слегка кивнула.

– Скорее всего, то же самое. – Она уже готова была сдаться. – Но это не значит, что мне это должно нравиться. – В ней снова вспыхнуло упрямство.

– Нет, – ответил Нат, – не должно.

Он отодвинул стул, снова подошел к дверям и окинул взглядом площадь.

Это было мрачное, подавляющее зрелище. Солнце скрылось на западе за грозовыми тучами. Все на площади стало серо-пепельного цвета, едкий воздух был полон сажи.

Там возилось множество пожарных. Нату пришло в голову, что они кажутся копошащимися муравьями, снятыми замедленной съемкой. По всей площади плотно стояли пожарные машины, все насосы глухо гудели.

Вся площадь превратилась в огромное озеро. По ступеням из вестибюля текли водопады, похожие на перекаты на нерестовых речках.