Гарри Картрайт - Обвиняется в убийстве

Присяжные посовещались всю субботу, но никакого продвижения вперед не наметилось. Лишь стрелки часов двигались по циферблату.

В воскресенье после обеда присяжные попросили объявить перерыв, так как захотели посмотреть футбольный матч, и поэтому зал суда временно опустел. Джеку Стрикленду было сейчас не до футбола, и он решил прогуляться по набережной. Не обращая внимания на холодный моросящий дождь с дымом и копотью из-за близости причалов, он стал обдумывать ситуацию. Многие, конечно, будут говорить, что обвинение проиграло дело. Возможно, это и так. Может быть, подумал Стрикленд, Каллена Дэвиса вообще нельзя признать виновным, какое бы преступление он ни совершил. Может быть, просто невозможно подыскать таких 12 человек, которые, зная, кто такой Каллен Дэвис, какое у него состояние, образование и происхождение, и подвергаясь воздействию магнетизма и высокого профессионального мастерства Ричарда Хейнса, а также самого факта наличия огромного богатства, которое неминуемо окажет влияние на весь ход судебного разбирательства, сумели бы единогласно вынести вердикт "виновен". Может быть, всегда найдутся один, два, три или четыре присяжных, которые, выслушав показания свидетелей и повинуясь своему внутреннему голосу, придут к заключению, что Каллен Дэвис просто не способен сделать то, в чем его обвиняют. Может быть, Каллен Дэвис и в самом деле стоит над законом. Стрикленд дал клятву защищать систему правосудия, теперь же его от нее тошнило. Его тошнило от того, что Ричард Хейнс у него на глазах злоупотреблял этой системой и издевался над нею. Еще больше его тошнило от лицемерных сентенций Хейнса. Выступая как-то на собрании ассоциации юристов штата Техас, Хейнс назвал себя "доверенным лицом свободы". Что ж, его откровенность была достойна восхищения. Он действительно был доверенным лицом свободы Каллена Дэвиса, который сам устанавливал для себя законы.

В понедельник 22 января после 44 часов дебатов и 14 туров голосования соотношение голосов присяжных все еще составляло 8:4. Примерно в четыре часа дня Каллен Дэвис в последний раз вошел в зал суда4под председательством Пита Мура. Он был бледен, как человек, увидевший собственное привидение, но был полон энтузиазма и улыбался занявшим свои места присяжным. Пит Мур по очереди спросил у каждого из присяжных, приведут ли дальнейшие прения к вынесению вердикта. Все двенадцать дали один и тот же ответ: "Никогда!" Хейнс ухватился обеими руками за лацканы пиджака и громким, чуть дрожащим голосом еще раз попросил объявить официально, что присяжные не смогли прийти к единому мнению и что процесс на этом должен быть закончен.

Судья попросил Каллена Дэвиса встать. "Ваши адвокаты, — обратился он к нему, — попросили признать, что присяжные не смогли прийти к единому мнению и что процесс на этом должен быть закончен. Мне необходимо ваше согласие".

"Это согласие я даю, ваша честь", — ответил Каллен и тут же стал благодарить присяжных. Но Мур приказал ему сесть. Фил Бэрлсон наклонился к Каллену, шепнул тому что-то на ухо, и оба улыбнулись. В кармане у Бэрлсона лежал заверенный чек на 30000 долларов. Вскоре Каллен снова будет гулять на свободе.

Ричард Хейнс вытер выступившие слезы, но никак не мог справиться с дрожью, когда десятки репортеров и фотокорреспондентов окружили его. "Мы им не поддались, не так ли?" — широко улыбнулся Хейнс. Когда же кто-то заметил, что ходят слухи, будто Каллен Дэвис купил себе свободу, его улыбка тут же переросла в гримасу пренебрежения. "Те, кто так говорят, — сказал Хейнс, — озлобленные, недовольные и безответственные люди, не знающие, что значит быть богатым или бедным. Они не знают, что у нас в стране как очень богатые, так и очень бедные представляют собой одинаково уязвимые мишени". До сих пор, однако, успехи Хейнса в защите очень бедных были весьма скромными. Но, возможно, он собирался поправить дело в будущем. Ведь теперь-то он мог себе это позволить. Поговаривали, что после процесса в Амарилло он значительно повысил свою ставку: миллион сразу и еще два — в течение нескольких лет. "Это было победой системы правосудия, — сказал Хейнс. — Большой победой".

Пит Мур, однако, был иного мнения. Судья считал, что Хейнс, напротив, поставил систему правосудия на колени. "Мне кажется, — сказал Мур корреспондентам, — что этот процесс — пример злоупотребления всей системой правосудия. И мне это не нравится. Если бы продолжительность процесса была в два раза меньше, присяжные, на мой взгляд, сумели бы прийти к единому мнению. Им пришлось заново знакомиться со всей первой половиной свидетельских показаний. Они запутались. Совершенно очевидно, что они были просто не в состоянии вспомнить показания, которые давались еще в начале ноября".