Чарльз Вильямс - Промедление смерти подобно

— Алло! Алло! — выпалил в трубку Дадли. — Кто?.. А, Торнхилл?.. Все прекрасно… Вновь в его глазах промелькнул испуг. Мартина наклонилась к Лоуренсу и, сложив ладони лодочкой, прошептала ему на ухо:

— Литературный агент мисс Мэннинг, тот, который своими звонками по поводу рукописи сводит Мерримана с ума. Последнее время звонит каждый день и просит, чтобы она сама подошла…

Дадли резко поднялся.

— Нет, нет. Я не отважусь ее беспокоить… Еще неделю, не больше… Что? Что-что? — громко переспросил он, и снова на его лице появился испуг. — Рим? Когда?.. Минуту. Кто-то еще на линии.

Дадли прикрыл ладонью микрофон:

— Торнхилл! Сегодня вечером он вылетает в Рим, а оттуда в Париж, чтобы встретиться с мисс Мэннинг!

О! Чем дальше, тем больше дух захватывает, подумал Колби. Но это конец. Прощайте шесть тысяч долларов.

— Послушайте, Торнхилл! — вновь закричал в трубку Дадли. — Дайте ей в срок спокойно закончить книгу. Это же и в ваших интересах тоже!.. Что?.. Конечно, я понимаю…

Мартина, схватив со стола блокнот, написала на нем крупными буквами слово «грипп», затем развернула надпись к Дадли и стала тыкать в блокнот пальцем.

— ..Она по вечерам не работает, должна же она хоть когда-нибудь отдыхать! — крикнул Мерриман и наконец-то увидел блокнот. — А кроме того, она подхватила грипп.

Колби с восторгом наблюдал за разыгрывающейся на его глазах сценой. Мартина поднялась с кресла, изображая гриппующую женщину средних лет, вразвалку обошла большой письменный стол и подошла к Дадли. Тот, как и Колби, удивленно впился в нее глазами. Мартина поднесла к ноздрям палец, словно у нее был сильный насморк, и громко чихнула.

— О Беррибад, эдо бистер Тогдхил? — спросила она ослабевшим голосом и потянулась за трубкой.

— Подождите, вот она, только что вошла, — упавшим тоном произнес Дадли и, обхватив лицо руками, бросился прочь, задев при этом металлический шкаф.

— ..Дет-дет, эдо не гдиб. Одень пдохо… Не гдиб, обыдная пдотуда, полагаю… Небдого здобид, темпедадуда под содок… Дет, пдододжаю дабодать. Доктод не дадешаед, но…

Мартина так смешно говорила в нос, как говорят простуженные люди, что Колби был готов выскочить из кабинета, чтобы громко не рассмеяться. Мартина очень искусно исполняла роль больной мисс Мэннинг. Она вновь чихнула.

— Беррибад, подайде бде будаждную салфедку.

Колби, раскрыв сумочку Мартины, вынул из нее носовой платок и протянул ей.

— Пасиба! — поблагодарила она и громко высморкалась. — Дадагой Берривад дастодко добд, тдо стадаедся огдадидь беня од вдех поседидедей… С кдигой все идед нодмально — чедез недедю за-кодчу… В Рибе?.. Каг жалко, чдо не богу пдигдасидь вас к себе.

Неожиданно с нижнего этажа послышались резкие голоса. Перебранка шла на эмоциональном французском, изобилующем «alors!» 32и «vous alors!» 33. Голоса становились все громче и громче. Один из них, как понял Колби, принадлежал мадам Буффе.

— Бде сдыдно, — продолжала гундосить в трубку Мартина. — Дак ходедось вас убидеть, но, божет, даже дучше… Да, обещаю лечь в босдель… До свидаддя.

Наконец она повесила трубку и, подмигнув Колби, сказала:

— Он, как старая дева, очень боится подхватить инфекцию.

Услышав шум в холле, она обернулась и посмотрела на дверь, из-за которой он доносился. Теперь отчетливо были слышны протестующие возгласы мадам Буффе вперемежку с хмельным голосом какого-то мужчины, повторявшим вроде как: «Бужи! Где Бужи?!»

Желая удостовериться, какие новые сюрпризы уготовила им судьба, Колби направился к двери и, открыв ее, увидел в холле мужчину, направлявшегося прямо к нему. Мадам Буффе, вцепившись в рукав его пальто, словно терьер в медведя, что было сил тянула посетителя назад. Несмотря на элегантный шелковый костюм, видневшийся из-под его распахнутого пальто, и модные остроносые ботинки, у смуглокожего незнакомца был вид бандита с какой-нибудь узкой улочки одного из североафриканских городов. Можно было быть почти уверенным, что на левом боку у него висела кобура с заряженным пистолетом. Большим носовым платком мужчина вытирал заплаканные глаза. Он производил впечатление изрядно выпившего.

Тут Колби вспомнил о портфеле с пятьюдесятью тысячами франков, оставшемся на столе, и у него от ужаса волосы встали дыбом. Этот человек мог заметить, как Дадли брал деньги в банке, и выследить его. Продолжая волочить за собой мадам Буффе, мужчина вошел в кабинет и с тем плаксивым выражением на лице, которое мог позволить себе только человек, способный за два доллара перерезать кому угодно глотку, внимательно осмотрелся.