Чарльз Вильямс - Промедление смерти подобно

Моффатт вышел из зала. Колби посмотрел на Мартину. Та с серьезным видом подмигнула ему.

— Я так и знал. Надо было сделать силиконовую инъекцию. Моффатт так и не пригласил меня на танец, — схохмил Элкинс.

Оплатив его услуги, Мартина и Колби вернули борзых на бульвар Распай. В три десять пополудни они поднялись на второй этаж дома номер 7 по улице Фей-Морт, где располагалась контора мисс Мэннинг. Дадли висел на телефоне, разговаривая со своим биржевым маклером из Нью-Йорка. Он прикрывал трубку рукой и тревожно поглядывал по сторонам с видом подсудимого, ожидающего решения суда присяжных. Мартина жестом дала ему понять, что все прошло нормально. Дадли на секунду закрыл глаза, затем облегченно вздохнул и снова заговорил по телефону. Он производил впечатление оказавшегося на реке во время ледохода человека, который, перескакивая с одной льдины на другую, отчаянно пытался выбраться на берег.

— ..Хорошо, продай пятьдесят акций «Дюпона» и сто «Истерн-Эрлайнз» и вырученную сумму переведи на ее счет в «Чейз Манхэттен». Похоже, на этой неделе ей нравится цвет их чеков, а чековую книжку «Ирвинг траст» она уже использовала полностью…

Дадли сидел за большим письменным столом, спиной к занавешенному нейлоновыми шторами окну. Ему было под пятьдесят. Худощавое, изможденное, почти мертвенно-белого оттенка лицо, цвета топаза глаза. При разговоре уголки его рта подергивались. При этом он нервно совал средний палец за воротник рубашки, сильно вытягивал шею, выставляя вперед нижнюю челюсть, словно при астматическом кашле. Не отрываясь от телефонной трубки, он показал вошедшим рукой на кресла и взял из пепельницы, стоявшей перед ним на столе, дымящуюся сигарету. Неистово затянувшись несколько раз, Дадли, подобно почувствовавшей опасность каракатице, образовал перед собой густую дымовую завесу.

Колби с любопытством оглядел комнату. Рядом с письменным столом стояли металлические шкафы для деловых бумаг, кресло и длинный приставной столик, заваленный неразобранной почтой. На полу в дальнем углу кабинета лежали два огромных ящика, тоже с письмами. Взглянув на распахнутую дверь соседней комнаты, Колби увидел в ней еще один письменный стол, меньшего размера, и разбросанные по паласу обломки стульев.

Положив шубку на спинку кресла, Мартина удобно в нем расположилась. Колби, сдвинув бумаги в сторону, присел на угол стола. Дадли тем временем продолжал кричать в телефонную трубку. Перед ним на столе лежали телеграммы, несколько раскрытых писем, перетянутая резинкой толстая связка оплаченных чеков, открытая бухгалтерская книга и две стопки писчей бумаги, придавленные тяжелыми пресс-папье из оникса. Одна из стопок была совсем тонкая, другая же состояла из нескольких сотен листов. Колби заинтересовался и, повернув лицо к Мартине, встретился с ней глазами. Она утвердительно кивнула. Да, это была та самая злополучная рукопись.

— ..Хорошо, телеграфируй мне точную сумму депозита. До свиданья, — наконец произнес Дадли и положил трубку.

Проведя ладонью по лицу, дрожащей рукой он взял со стола телеграмму и начал произносить вслух:

— Три тысячи… тысяча восемьсот… семьсот… Матерь Божья, — сокрушенно выговорил Дадли под конец и, снова погладив лицо рукой, отшвырнул телеграмму.

Затем он поднялся из-за стола:

— Вы правда от него избавились? Как вам удалось? А вы Кросби?

— Мистер Дадли, это мистер Колби, — поправила его Мартина.

— Да-да, конечно же я имел в виду Колби, — сказал он и протянул Лоуренсу руку. — Как же вам все-таки удалось от него избавиться? — снова спросил Дадли.

— Можно я расскажу? — попросила Мартина.

— Конечно, — согласился Колби, снова сел на край стола и, вытащив из-под бумаг пепельницу, закурил сигарету.

Рассказав Мерриману, как все происходило, Мартина добавила:

— Теперь имя Сабины Мэннинг не появится в «Лос-Анджелес кроникл» до тех пор, пока та не станет ее владелицей. А теперь, если вы выпишите чек на одну тысячу тридцать шесть долларов и пятьдесят центов, можно будет приступить к решению главной проблемы.

— И это за работу, на которую ушло чуть больше часа, — сокрушенно произнес Дадли. — Придется поступиться принципами, которых я обычно придерживаюсь.

— Мы все ими поступаемся, за исключением Сабины Мэннинг, — подчеркнула Мартина. — Ладно, Мерриман, раскошеливайся.

Колби тем временем все рассматривал лежавшие на столе стопки бумаги. Отказываться было поздно, и он, сделав к столу шаг, спросил Дадли: