Василий Веденеев - Игра без правил

— Наверное, — пожал плечами Котенев. — В моем положении остается уповать на вашу помощь.

— Сергей Владимирович не зря просил меня лично приехать, не надеясь только на Александриди, — веско сказал Полозов.

Михаил Павлович не ответил. Взяв из вазочки давно исчезнувшую с прилавка конфету «Белочка», он начал разглядывать фантик — белочка на сине-голубом фоне была страшноватенькая и казалась больше похожей на диковинной породы мартышку, зажавшую в лапах кокос, чем на милого, всем знакомого зверька. Ничего не скажешь, постарался художник. Чьи же это конфетки, какой фабрики, неужели из столицы? Да, действительно. Наверное, привез Виктор Иванович?

— Как поживает уважаемый Сергей Владимирович? — заулыбался Саттар, заправляя в мундштук сигарету.

— Он сейчас занят созданием совместного предприятия, — отвалился на подушки консультант. — Здесь трудно становится реализовать деньги, надо думать о контактах с Западом.

«Вот так, — мысленно усмехнулся Котенев, — они уже думают о контактах с Западом!»

— Да, — заметив на губах Михаила Павловича тень улыбки и не поняв ее истинного значения, но растолковав ее как знак недоверия, подтвердил Виктор Иванович. — Системе становится тесно в рамках страны.

— Какой системе, что вы имеете в виду? — переспросил Котенев, отправляя в рот конфету.

— Систему теневого перераспределения благ, — засмеялся Полозов. — Ведь все мы привыкли делить людей на «своих» и «чужих». Помните, как в детстве, когда враждуешь с ребятами из соседнего двора или микрорайона? Каждый мальчишка проходит через это. Там тоже «свои» и «чужие». Человек вообще очень быстро усваивает такие понятия и принимает условия круговой поруки. И вот теперь, когда мальчики и девочки подросли, стали партийными, советскими, общественными работниками, обосновались в сфере торговли и материального производства, в сельском хозяйстве и научных учреждениях, вступили в творческие союзы и добились признания в искусстве, они тянутся к системе ! Но войти в нее сможет только тот, от кого реально зависит нечто !

— Прекрасно, и что же дальше?

— А дальше действует известный принцип: от каждого по способностям, каждому по труду, — осклабился Виктор Иванович, и, глядя на него, подобострастно заулыбался Саттар. — Один способен достать, устроить, пробить, и, судя по тому, как и что он делает, ему перепадает от системы, способной удовлетворить практически любые потребности: все пробить, достать, устроить кого угодно и куда угодно. Но в зависимости от положения индивида в иерархии системы, а также степени его полезности он и получает блага — одни за приличное вознаграждение, сурово именуемое в уголовном законодательстве взяткой, другие за презент, а третьи просто по телефонному звонку, в обмен на подобную же любезность, когда она от них потребуется. Система уже создала свое право и неукоснительно блюдет его, регламентируя даже контакты и родственные связи: дочь заместителя министра выходит замуж только за сына заместителя министра, сын министра женится на дочери другого. После смерти начальственная элита тоже не смешивается с простолюдинами, а отправляется на свой, начальственный погост, как это предписано системой — великой и всемогущей, никого не отпускающей от себя! Если оступился или предал систему и входящих в нее, то против тебя пустят в ход ее возможности — информационные, правовые, физического воздействия — и сомнут, уничтожат. Свое элитарное общество, своя мораль, своя среда общения и обитания. Ей, системе, тесно, поскольку в нее входит множество богатых и супербогатых людей. По их желанию другие люди могут обосновать все, что заблагорассудится, вплоть до перехода страны на капиталистический путь развития. Деньги, друзья мои, деньги! Они хотят делать новые деньги и выходить с ними на мировой рынок, получая свободно конвертируемую валюту… Э, да что это вы зеваете, Михаил Павлович? Не выспались или неинтересно? Простите, увлекся.

— Я сделаю кофе, — докурив, поднялся Саттар. — Вы будете?

— Приноси, посмотрим, — небрежно отмахнулся Полозов и повернулся опять к Котеневу: — Хотите уехать?

— Конечно.

— Решим, как лучше это сделать. Здесь тоже страшные дела творились, — погрустнел Виктор Иванович, — сколько людей пропало, сколько светлых умов. Хорошо, что еще остались такие, как наш хозяин.

— Да, — зевнул Михаил Павлович.

Саттар принес поднос с кофейником и чашками, разлил ароматный кофе. Котенев взял чашку, пригубил — по телу сразу пошла теплая волна, но потом она подобралась к сердцу, которое вдруг стало биться редко и неровно, отказываясь гнать кровь по жилам, распространилась до головы, сделав ее пустой и странно легкой, а веки совсем тяжелыми.