Василий Веденеев - Игра без правил

Поднявшись с дивана, Михаил Павлович подошел к окну, приоткрыл его и выглянул во двор — двое вчерашних мужчин деловито свежевали барана. Рыжая жесткошерстная собака с обрубленным хвостом, облизываясь длинным розовым языком, ходила кругами около таза с требухой и виляла своим обрубком в надежде, что ей удастся поживиться свежатинкой. Над тазом, небрежно прикрытым марлей, роем вились жирные мухи, и Котеневу подумалось, что такие же мухи появились бы и в подвале оставленного ими особняка, если бы не приехали милиционеры.

При мысли о милиции настроение испортилось — если раньше, еще до того, как он выстрелил по их машине, можно было бы посмеиваться в ответ на вопросы следствия, рассчитывая на ловкость адвокатов и собственную удачливую неуязвимость, то теперь дело осложняется. Хотя кто докажет, что стрелял именно он? Особенно если выбросить пистолет. С другой стороны, если выбросишь, останешься голеньким и беззащитным.

В углу двора были свалены длинные бетонные блоки. Скользнув по ним безразличным взглядом, Михаил Павлович отошел от окна и начал одеваться. Кобуру с браунингом он опять пристроил на прежнее место, напомнив себе пословицу, что береженого Бог бережет.

В дверь комнаты тихонько постучали.

— Да, открыто, — ответил Котенев.

В комнату просунулась покрытая тюбетейкой голова Саттара. Лицо хозяина сморщилось в улыбке, и он бочком протиснулся внутрь, не переставая улыбаться:

— Гость уже встал? Ай, как рано. Неужели разбудили мои люди во дворе?

— Нет, привычка.

— Понимаю, понимаю. — Хозяин погладил ладонью морщинистую шею, выглядывавшую из ворота белой сорочки, и заботливо поинтересовался: — Как спали, хорошо?

— Спасибо, нормально, — поблагодарил Михаил Павлович, включая приемник. Передавали легкую музыку.

— Завтрак сейчас готов будет, — сделав приглашающий жест в сторону двери, сообщил Саттар. — Умыться подадут.

Спустившись вниз, Котенев увидел сидящего на ковре Виктора Ивановича — подложив под себя множество подушек, он восседал как падишах в гареме, не хватало только кальяна и танцующих наложниц.

«Быстро он, однако, — подумал Михаил Павлович, — неужели так запахло жареным, что бросил все дела и примчался? А где Александриди, почему его не видно?»

— О, какие люди собрались в этом доме, да будет благословенна его крыша, как говорит наш хозяин, — засмеялся Полозов, пытаясь привстать, чтобы поздороваться с Котеневым. Но это ему не удалось, и он с извиняющейся улыбкой просто протянул руку, не вставая с подушек. — Как настроеньице после приключений?

— Среднее, — не стал скрывать Михаил Павлович. — Где Лука? Неужели еще спит?

— Уехал по делам, — закрывая двери за женщинами, приготовившими стол для завтрака, ответил Саттар.

— Так рано? — подкладывая под себя подушки, удивился Котенев.

— Еще ночью, — тонко улыбнулся хозяин. — Он занятой человек, а вы крепко спали, и нам не хотелось нарушать ваш отдых. Кушайте, пожалуйста.

— Почудили вы тут, — снимая с шампура мясо, усмехнулся Полозов, — пошумели, постреляли…

— Это не мы, — наливая сок, заметил Михаил Павлович.

Виктор Иванович метнул на него быстрый взгляд: ершится, бравирует, а у самого небось на душе кошки скребут, мыслишки разные бродят, сомнения одолевают? Вспомнилось, как закаменел лицом Сергей Владимирович Куров, узнав о случившемся здесь, как дернулась в нервном тике его гладко выбритая щека и недобро сузились глаза: он начинает новое большое дело, которое может серьезно осложниться из-за досадного происшествия.

«Луке и Саттару дашь долю, — процедил тогда Куров, не поднимая потемневших глаз на своего друга и советника, — какую заслужили. Если Саттар говорит, что ценности при Мишке, то слетай сам, проследи. И не медли, Виктор!..»

И вот он здесь, сидит за низким столиком в компании улыбчивого Саттара и Мишки Котенева, а Александриди лежит замурованный в бетон — его доля уже взвешена и отмерена: слишком многое знал хитроумный и фатоватый Лука. Знание, как говаривали древние, приносит только страдания. Теперь надо отмерять и взвешивать остальным.

— Не будем ворошить то, что прошло, — примирительно сказал Полозов, вытирая губы салфеткой, — разве когда-нибудь предприимчивый, свободный, яркий человек, не похожий на других, не подвергался у нас гонениям? Да во все времена! И кто только его не гонял, особенно если у такого человека водятся деньги. Чиновничьей посредственности и завистливым обывателям этого вынести просто невозможно. Они начинают буквально задыхаться от «неприличия» его поведения и пытаются засунуть делового человека в прокрустово ложе собственных мерок. А он, к их огорчению, не вмещается — вылезает то там, то тут. Не вписывается в обстановку! По прошествии времени мы ломаем головы над вопросом — почему яркая личность всегда имеет трагическую судьбу? Лицемеры. Сейчас надо хорошо думать, как избежать трагедий. Согласны?