Сергей Зверев - Общак на доли не порубишь

– Выбор упал на вас почти случайно. Подошел бы любой смышленый зэк. Я не сказал, что платить не придется вообще. Услуга за услугу. Вы выполните, что я вам передам, а взамен за это я попытаюсь вытащить вас отсюда.

– Что от меня требуется?

Святослав Петрович вежливо улыбнулся, и было в его улыбке что-то неискреннее. Темно-карие глаза покрылись масляной поволокой.

– Буду краток. Завтра к вечеру один из ваших сокамерников должен очутиться в тюремной больнице…

– Это не ко мне, – перебил Кувалов, – лепила решает, кому в больничку закосить.

Кувалда, как смотрящий хаты, знал, что сегодня в больничке уже оказались три вора в законе, значит, готовится толковище. Авторитетам предстоит перетереть и принять решение. Не водку же пить они там станут. Самого Кувалду, ясное дело, никто на подобные мероприятия не приглашал – цветом не вышел.

– Если бы мне был нужен лепила, я бы к нему и обратился. Все равно, кто окажется в больничке, это на ваш выбор. Но повреждения должны быть серьезными. На грани выживания. Вам ясно? Именно на грани. Морг никому не нужен.

– Чего ж не понять, – хрустнул мощными руками Кувалда, – найти терпилу и «покошмарить» по полной программе, но только чтобы не сдох.

– Все правильно. Вы согласны?

– Сделаю, – немного подумав, согласился Кувалов, ибо обратной дороги у него не было. Потому как в тюрьме и на зоне – железное правило: «мужик сказал, мужик сделал».

– Вот и отлично. – Адвокат облегченно вздохнул. – Надеюсь, теперь ваши дела пойдут лучше. Только постарайтесь сами не засветиться, чтобы мне потом вас от еще одной статьи не отмазывать.

Нардов подсунул на подпись документ. Кувалда прочитал его от первой заглавной буквы до последней точки. Ничего особенного, обычный договор с адвокатом о передаче ему права представлять интересы обвиняемого.

– Желаю удачи. – Нардов произнес это таким тоном, что было понятно: если Кувалов не исполнит обещанного в точности, ему не жить – что-что, а смысловые оттенки своему голосу Нардов придавать умел.

Папка захлопнулась.

– Вот и все. Охрана! – позвал адвокат. – Можете увести.

Конвойный с бесстрастным лицом открыл дверь и скомандовал:

– На выход.

После отбоя камеру заливал мертвенно-синий свет. Кувалов никак не мог заснуть. Сегодняшняя встреча с Нардовым сломала его, потому что подарила надежду. А надеяться на лучшее – самое плохое для арестанта. Уж лучше приготовиться, что тебе впаяют «десятку», а потом получить «пятак», чем наоборот. Тогда и пять лет неволи покажутся детским сроком.

Во сне арестанты иногда вскрикивали. Было слышно, как плачет, не просыпаясь, под шконкой – «на вокзале» – молодой шнырь. Кувалов повернулся на бок и отбросил одеяло. На втором ярусе нар поблескивали круглые стекла очков первохода. Парень боялся снимать их на ночь, чтобы ненароком не раздавить во сне.

Кувалда сел, прислушался, никто не пошевелился. Он поднялся, прошел вдоль нар, всего на секунду задержался возле очкарика, сунул руку под самодельную подушку и тут же выдернул. И если бы не синий свет, то было бы видно, как прилила кровь к лицу видавшего виды блатного.

– Прости меня, господи, – прошептал он, уже вернувшись на место.

В тот самый день, когда адвокат Нардов появился в Бутырке, чтобы сделать Кувалде странное предложение, главный врач тюремной больницы Петр Алексеевич Барсуков слегка поправил свое материальное положение. На автомобильной стоянке, где он всегда оставлял свою «Ладу», Петр Алексеевич открыл машину, приспустил стекло в задней дверце, а затем хлопнул себя по лбу, словно что-то забыл, и заспешил прочь. Барсуков ничего не забывал, просто ему надо на время отойти в сторону. Но Петру Алексеевичу было страшно, что кто-нибудь заподозрит, поймет, почему это он не спешит уехать домой, вот он и прикинулся забывчивым.

Барсуков – высокий дородный мужчина с чуть обрюзгшим лицом, закурил и нервно затянулся. Сегодня ему уже пришлось поволноваться, когда по его распоряжению в тюремную больницу перевели трех воров в законе, сидевших в Бутырке. Перевод всей троицы он устроил по достойным веры диагнозам, почти не сочинял, ведь настоящих хворей у высоких авторитетов воровского мира хватало. Все-таки тюрьма – не курорт, и здоровья никому из сидельцев она еще не прибавила. По большому счету придраться было не к чему, даже если бы на доктора и наехало начальство.

«Ну да, подстраховался, – сказал бы он. – Можно было и не госпитализировать, но сами же понимаете, если вдруг окажется, что законник умрет из-за того, что ему вовремя не оказали помощь… Это же грозит бунтом в тюрьме».