Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]

Корней сел за стол, взглянул на свои руки, спрятал в карманы.

Хан подвинул Корнею рюмку, кивнул, выпил, не чокнувшись.

— Люди недовольны тобой, Корней, — Хан снова налил. — Прийти тебя просят. — Он выпил и добавил: — Очень.

— Мент, которого ты привел в дом, спит? — спросил Корней; слушая свой тихий, привычно спокойный голос, порадовался.

— Я его отпустил.

— Куда? — не понял Корней.

— К своим, милицейским, — равнодушно ответил Хан. — Посоветуется с начальниками и вернется. К рассвету обещал, товарищи слово держат, не как некоторые.

Корней посмотрел в смуглое, медальной чеканки лицо и подумал, что Сипатый выбрал человека правильного. Корней молчал, не как обычно, заманивая, он запутался, не только крапленых карт не видел, масти не различал, все кровавыми каплями червей казалось.

— У тебя давно перебор, Корней, — сказал Хан. — Брось их, не разглядывай. Ты прикупил лишку, когда завел этого клоуна, Петьку Кролика. Люди, от тебя возвращаясь, немыми не становятся. Одни твердят — Корней такой, другие талдычат — иной. Сипатый все определил, говорит, мол, Корней вместо себя Петьку Кролика подсовывает, не верит нам. С Кроликом у тебя на руках двадцать два было, а ты все прикупал. Блондина велел забить за то, что мальчонка горячие камешки твоей стерве подарил. Когда люди об этом неправильном деле узнали, у тебя, Корней, в картах не двадцать два, а тридцать три оказалось. Тебе мало, ты все прикупаешь…

— Хватит, — перебил Корней. — Соберемся и потолкуем, виноват Корней, ответит. Ты в дом пришел, грязь принес да еще порядок свой установить хочешь. Ты бы сначала за собой подмыл, потом извинился бы, а уж тогда и к столу сели бы.

— Ладно, — Хан глянул на ходики на стене, — что мы с тобой один мешок с горба на горб перекладываем. Мой грех есть, но твой, Корней, — он вытянул руку, чуть ли не упираясь пальцем Корнею в грудь, — попервей моего. Что вышло? Передали мне, что ты работника по металлу ищешь. Мне малого пристегнули, и я к тебе его привел. Так малого-то ко мне пристегнули — знали, к кому. Значит, сок-то брызнул от твоей посылки. Я бы Сынка этой матери не взял бы с собой, так на моем хвосте прилетели бы. Ты что же, полагаешь, Леха-малый в проходняках ментов запутал и они домой спать дернули? Что там, в уголовке, все вислоухие? Или ты Мелентьева не знаешь? Или Воронок ихний слаще моркови ничего не кушал?

Корней хотел перебить, Хан не дал:

— Не меряйся виной, Корней. Я с Сынком, или как его, оплошал, поначалу брать не хотел, однако он в бильярдной при мне такой номер задвинул, что я разлопоушился. Думаю, ни в жизнь ментам такого исполнителя не приобресть…

— Да вроде из цирковых он, — уже миролюбиво сказал Корней. — И Сынком он был, и по церквам шастал, а потом…

— Я тоже понял, — согласился Хан. — А перед тобой не открылся, потому что, когда дворами шли, я хвост засек. Думаю, что такое, вроде бы раньше чисто было, а как с Лехой-малым столкнулись, хвост вырос. Решил подождать, приглядеться. Корней — человек, каждый знает, однако жизнь всякое показывает. Ты согласен, Корней? И то, что ты за Корнея этого шута выдавал, тоже подозрительно. Скажи?

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, стол мешал, а то могли бы сцепиться зубами.

Не ответил Корней, оскорбление проглотил, однако такая ненависть его прихватила, что понял: не жить им двоим на свете. Напрасно Хан ждал ответа, пауза дала возможность Корнею подумать, проанализировать ситуацию.

Парень знал приметы Корнея. Обрисовать его могли два человека: Сипатый и Мелентьев. Ничего, кроме слов, у парня нету, доказать он ничего не может, потому и говорит много. Корней приободрился, решил помолчать, пусть парнишка выговорится.

Хану надоело ждать, и он продолжал:

— После утрешней нашей беседы ясно стало, запутался Корней, выход ищет и толкает нас лбами, чей черепок не расколется, того Корней себе и возьмет, — он улыбнулся, сверкнул белыми зубами. — Или я ошибся, Корней?

— Ты не ошибся, Хан, — Корней не принимал равновесия — если его самого за горло не держали, то за глотку хватал он. — Красиво сложено, складно. Только зачем ты Сынка отпустил? Нам без него не разобраться. Кроме имени Сипатого, все остальное слова. А Сипатого знают и по эту сторону и по ту… тоже знают…

Потерял Хан все преимущество, что до этого приобрел. И сидят вроде так же, выглядят по-прежнему, только сила от одного к другому перешла. И только что пистолет в кармане булыжником никудышным полу оттягивал, а тут оружием стал.