Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]

— Можно посмотреть, Василий Васильевич? — Панин смотрел на трубку, сдвинув белесые ниточки бровей. — Та самая, что от комбрига получили? Да?

— Та самая, — Климов протянул трубку. — Смотри и слушай. — Он заложил руки за спину и стал расхаживать по комнате. — Сейчас стране трудно. Очень трудно, Николай. Новая экономическая политика. Задача — не умереть от голода. Не хватает денег. Не хватает хлеба. Специалистов. Машин. Всего не хватает, и везде идет бой. — Климов замолчал и посмотрел на притихших ребят. — Не хватает людей и знаний. Я плохой начальник уголовного розыска, а оратор — еще хуже. Ты должен понять это сам, — он смешался и пояснил: — Понять не то, что я плохой оратор, а что именно я тебе втолковываю. Самая большая ценность, какая есть сейчас у большевиков, это люди. Это ты, Николай, и ты, Михаил. Такие, как вы, необходимы большевикам. Абсолютно необходимы. Люди важнее, чем валюта, чем хлеб, чем машины и прочее. Вы являетесь хранителями своих жизней и не имеете права распоряжаться этим легкомысленно. Ваша жизнь принадлежит партии и народу. Вы выполняете специальное задание партии, и непременным условием этого задания является сохранение жизни Николая Панина и Михаила Лаврова. — Климов тяжело перевел дух и вполголоса добавил: — Кроме того, существую я. С сегодняшнего дня я, боевой командир и большевик Василий Климов, в ваших руках. Если вы ошибетесь, то все, что я в жизни сделал стоящего, будет зачеркнуто. Раз и навсегда. Вашу смерть мне не простят. Никто не простит. И я сам не прощу. — Климов подошел к Лаврову и обнял его за худые плечи. — Вам будет трудно. Чужой мир, чужой язык и обычаи. Много плохих людей.

Лавров сжал руку Климова и сказал:

— Сделаем, Василий Васильевич. Можете не сомневаться. В наши с Николаем планы входит долгая жизнь. До самого коммунизма, — он встал, вынул из кармана конверт и протянул Климову. — Наши удостоверения и прочие документы. И это еще. — Лавров положил на стол наган. — Нельзя оставлять. Николай, где твоя пушка?

Панин молча положил на стол наган, высыпал горсть патронов и расставил их аккуратным рядком.

Климов вынул из кармана небольшой новенький маузер и протянул его Лаврову:

— Обращаться умеешь?

Ребята как завороженные смотрели на заграничный пистолет.

— Бери, Лавров. Будешь все время иметь его при себе. Это не наган, спрячешь — и порядок. А тебе, Николай, по моей версии пистолет иметь невозможно. Ты его и видеть-то никогда не видел.

Панин с завистью смотрел на блестящее оружие, потом решительно взял маузер, положил в карман и сделал шаг назад.

— Я отдам, Михаил. Честное комсомольское — отдам. Как будем выходить из дома, так и отдам.

Климов посмотрел на покрасневшего Панина и подумал: «Эх, играть бы тебе еще в солдатики и в казаки-разбойники», а вслух сказал:

— Вот еще пособие, — и положил на стол маленькую коричневую книжку. — Словарь воровского и арестантского жаргона. Составил пристав Попов.

Лавров взял словарь в руки и стал с интересом его листать.

— Николай, — он улыбнулся и посмотрел на приятеля, — знаешь, как ты называешься у жуликов? Кадет.

— Почему кадет? — Панин подошел и потянул из рук Лаврова словарь.

— Кадет. То есть неопытный, молодой сыщик.

Панин заглянул в словарь.

— Неопытный, говоришь, — он перевернул несколько страниц. — А ты фига, Мишка. Фи-га. — Он сложил кукиш и показал приятелю. — Сыщик. Фига — значит сыщик.

— Хватит баловаться, ребята. — Климов встал и одернул пиджак. — Сидите здесь. Пока на улицу не выходите. Завтра принесу документы и начнем ввод Панина. А ты, — он повернулся к Лаврову, — думай, как влезать в трактир будешь.

— Я уже кое-что придумал, Василий Васильевич.

— Завтра обсудим, — Климов пошел к двери, на пороге остановился и посмотрел на ребят. Рыжая и черная головы склонились над словарем. Он махнул рукой и вышел на лестницу.

С тех пор прошло больше месяца. Панина ввели в воровскую среду по версии Климова. Лавров вошел сам. Сделал он это быстро и ловко. Уже на очередной встрече с Климовым Панин, блестя хитрыми глазами, сказал:

— Михаил прийти не может, бражничает с Серым. Лучшие друзья, водой не разольешь.

Потом началось ожидание. Через несколько дней раздался телефонный звонок.

— Сегодня ночью. Ювелирный магазин на Житной, — сказал Панин и повесил трубку.

Климов назначил на вечер совещание и, когда все собрались, объявил:

— Сейчас идем в засаду. Домой прошу никого не заходить и без моего разрешения никуда не отлучаться, в отделе остается один Зайцев.