Братья Швальнеры - Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

– Тогда оба убейте себя! Здесь собрались только те, кому Сербия дороже жизни и уж тем более – доброго имени! Если намерены так и дальше продолжать, лучше возвращайтесь в пашалык, мне троянские кони без надобности!..

Властность и авторитет Карагеоргия тогда взяли верх. Братья действительно примирились на некоторое время. Но тогда я посмотрела на Милоша и обратила внимание на его взгляд. Он словно змея затаился, словно ждал чего-то.

Потом было восстание – и каждый из братьев проявил недюжинную храбрость в битвах при Пожареваце и Белграде, заслужив любовь и доверие Карагеоргия, но поодиночке. Их всё так же сложно было увидеть вместе, а, встретившись, они старались не смотреть друг на друга.

К моменту окончания восстания Милош женился на простой крестьянской девушке Любице Вукоманович. Не обладая никакими внешними прелестями, была она в то же время очень добра и чисто по-сербски основательна. Такие, как она, не только утешают мужа и служат для него хранительницами очага, но и дают советы по всем жизненным вопросам. Их видно за версту – точно такой была моя покойная мать. Я никогда не стремилась и не умела быть такой – от дел супруга была далека, да и о том, чтобы дать ему дельный совет, у меня не было и мысли. Наверное, поэтому мы сблизились с ней – как сближаются человек и его отражение в зеркале, будучи одновременно такими похожими и такими разными.

Меня занимало в ней то, что она всем и вся давала характеристики. «Этот подлец, тот пьяница, а вот он – неплохой человек». Забавно было, как она, зная всё про всех, раскидывает людей словно грибы по корзинам и каждому предрекает будущее. Вот только на мой вопрос обо мне отвечала она уклончиво и непонятно, наверное, боясь обидеть.

– Ты настоящая. Твоему Георгию нужна такая. Добрая, чистая, светлая. И не меняешься с годами – что бы ни происходило в твоей жизни. Какой была в юности – осталась и теперь. И правильно. Да будет так во веки веков!

– Что же тебе мешает стать такой? Ведь это заложено в каждой женщине? – спрашивала я.

– То-то и оно, что мешает. Если бы не я, мой неотёсанный чурбан так и пас бы свиней. Я в своё время настояла на том, чтобы он пошёл работать к брату, оставив глупую деревенскую гордость – тогда мы ещё только познакомились. Потом, когда начали встречаться, Карагеоргий возглавил движение в Орашаце. Мой сначала не хотел идти, а потом хотел вернуться – опять, видите ли, из-за брата. Ни в один бой бы не пошёл, если бы не толкала его в спину поленом…

Я рассмеялась.

– Твой муж – храбрый воин…

– Таким, как мой муж, – говорила Любица, – чтобы быть храбрыми воинами, нужно постоянно на кого-то смотреть. В поле он смотрел на Георгия, дома смотрит на меня. А перестанешь с ним воевать – и он в плен сдастся.

Несмотря на эти мои характеристики, Георгий был с ним дружен. Приблизил его к себе, а летом 1812 года послал в Стамбул с небольшой торговой миссией. По приезду оттуда мы встретились с Любицей. Она была взволнована.

– У Милоша есть друзья среди богатых и знатных турок, и в эту нашу поездку он говорил с ними…

– Ну и что?

– Они говорят, будто Наполеон собирается напасть на Россию, а турецкий султан разорвал с ним отношения.

– И что это значит?

– Ты правда не понимаешь?

– Нет.

– Пять лет назад Карагеоргия защитили русские – и только потому, что султан был дружен с французами, они были заодно. А теперь нет. И если войско Наполеона ударит по России, она волей-неволей начнёт искать союзников, в том числе и здесь, где столько выходов к морю…

Мудрость Любицы меня поразила. Я не дошла бы до всех эти выводов, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

– И ты думаешь, что им понадобятся турки?

– Им понадобится тот, кто сильнее и чья армия больше. А это турки.

– Они продадут нас ради турок?

– Нет, ради победы над Наполеоном. Султан прекрасно понимает, что это единственный способ возвратить власть над сербами. Хитрый турок, все они хитрые. Сегодня ты их враг, а завтра – незаметно для себя – уже друг. Наполеон ему больше не интересен, его вотчина – центр Европы. А вот у нас он всю жизнь чувствовал себя хозяином. Да и те, кто бежал из пашалыка – думаешь, говорят ему спасибо? А вот теперь скажут.

Я в ужасе рассказала Георгию об услышанном. Он усмехнулся:

– И зачем они всё это рассказали близкому мне человеку? Чтобы тот донёс мне?

– А он тебе говорил?

– Нет, но скажет ещё. Для чего им всё же так рисковать?

– Не знаю, Георгий, но люди зря не скажут.