Сергей Белошников - Ловкач и Хиппоза

Но этого не произошло. Негромко заурчал двигатель, машина двинулась с места и стала разворачиваться к выезду со стоянки метрах в тридцати от меня.

Я вздохнула и уже было повернулась, чтобы уйти, но в эту секунду на месте "БМВ" мгновенно распух огненный шар и от страшного грохота заложило уши. Взрывная волна сбила меня с ног и кубарем покатила по асфальту. На какое-то мгновение я отключилась, а когда очнулась, то обнаружила, что сижу на земле – оглохшая, обалдевшая и трясу головой, как собака, которой вода попала в уши. Вокруг меня сыпались на асфальт какие-то мелкие обломки и стеклянная крошка, впереди ослепительно пылало то, что осталось от взорвавшейся "БМВ" – вмиг почерневший остов на горящих колесах с распустившейся железным тюльпаном крышей и без передних дверей. Беззвучно крича, метались какие-то люди, по асфальту разливался горящий бензин и к сумрачному утреннему небу поднимались черные клубы дыма. Я еще успела машинально отметить, что они похожи на гигантскую куклу-неваляшку и тут же с облегчением потеряла сознание.

Я пришла в себя оттого, что кто-то весьма бесцеремонно хлопал меня по щекам. Открыла глаза и с удивлением обнаружила, что лежу на садовой скамейке, а надо мной склонился усатый человек лет сорока в сером плаще и мягкой шляпе, снова замахнувшийся, чтобы шлепнуть меня по щеке. Он поймал мой взгляд и сказал со вздохом облегчения:

– Слава Богу, хоть эта жива.

Таким образом я выяснила, что снова обрела возможность слышать.

– Чего это вы меня по лицу лупите? – осведомилась я и с трудом повернула голову.

В голове у меня шумело, перед глазами все плыло. Я еле сообразила, где нахожусь. Отвела взгляд в сторону и увидела на стоянке горящие останки машины, вокруг которых суетились милиционеры, а поодаль колыхалась толпа зевак, увеличивающаяся прямо на глазах. Отвратительно пахло гарью, в воздухе летали мелкие хлопья черной сажи. Меня затошнило.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Усатый.

Я не ответила. Голова у меня была, как пивной котел – в ней шумело и даже, кажется булькало. Я никак не могла понять, что же произошло. Наконец кое-что я все же припомнила – кажется был взрыв, взорвалась машина. Кто-то в ней был.

Видимо, все это отразилось на моем лице, потому что Усатый снова протянул к моей щеке ладонь. Я неуверенно отвела его руку в сторону.

– Не надо. Я уже в полном порядке.

На лице Усатого отразилось сомнение. Но я упрямо повторила:

– Да. В порядке.

Из-за спины Усатого выглядывали две худосочные бабульки. Они качали головами и таращились на меня с таким интересом, словно ожидали, что я вот-вот радостно сыграю в ящик прямо у них на глазах.

Послышался вой сирен и к стоянке подкатили две пожарные машины. Из них горохом посыпались пожарные, на ходу разматывающие шланги.

– Давайте, я вас сейчас отвезу в больницу, – сказал Усатый. – Вам нужно показаться врачу. Хорошо?

– А где же Катерина? – вместо ответа спросила я Усатого, еле ворочая языком.

– Какая Катерина? – послышался сбоку чей-то голос.

– Ну, Катерина. Моя Катерина. Только что была тут.

– Где она была? – спросил тот же строгий голос, сделав ударение на слове "где". – Что она здесь делала?

Я вцепилась в рукав Усатого и уселась на скамейке. Подняла голову на голос (при этом шея у меня весьма ощутимо скрипнула) и увидела стоящего в метре от меня белобрысого здоровяка-милиционера. Он был в серой куртке с лейтенантскими погонами. На плече у него висел автомат с коротким стволом. И смотрел милиционер на меня отнюдь не как добрый заботливый папашка.

В голове у меня что-то щелкнуло, и я наконец-то все-все вспомнила. Меня охватил ужас. От горя и отчаяния у меня сразу перехватило дыхание, и я поняла, что сейчас обязательно разревусь. Мою Катерину только что убили. Прямо у меня на глазах. И все это произошло из-за меня, дуры треклятой, из-за моего поганого любопытства. Я еле-еле сдержала слезы. Но мало того, что я все вспомнила, еще я отчетливо поняла, что дяденьке милиционеру со строгим взглядом нельзя говорить ни грана правды. Потому что абсолютно не исключено, что он тоже работает на Антонио. Может быть, у меня уже начался маниакальный психоз, но рисковать собственной шкурой, особенно после того, что только что произошло, мне совсем не хотелось.

Поэтому я пробормотала, облизав пересохшие губы:

– Катерина. Моя собака. Карликовый пудель. Серенький такой… Я ее вывела погулять… Я здесь живу, рядом… И взрыв. Где же Катерина? Куда она убежала?..