Андрей Воронин - Атаман. Черная месса

– На первый раз простите.

– Без вопросов. Но на будущее имейте в виду.

В кабинете географии Кириллов появился одним из последних. Здесь уже разливали чай, сдвинув часть парт в одну линию. Несмотря на развешанные карты, черную доску и казенную покраску стен, помещение выглядело почти домашним из-за запаха свежевыпеченных пирогов.

Никто здесь не приставал к Кириллову с вопросами. Раз «Баталов» пропустил, значит, все в порядке. Люди общались активно, как старые знакомые. Двойника Ельцина называли Борисом Николаевичем, двойника Буденного – Семеном Михайловичем.

Кириллов отметил про себя, что одежда у всех соответствовала образу. Последние детали, судя по всему, уточнялись уже здесь на месте – в туалете для преподавателей.

На гимнастерке у «Буденного» красовались советские значки в форме пятиконечных звезд, отдаленно напоминающие ордена Гражданской войны. На шее у «Пушкина» был повязан бант из черного шелка. «Алла Борисовна» водрузила на голову шляпу, в которой вряд ли рискнула бы ехать в общественном транспорте. Брови у «Леонида Ильича» были прилеплены совсем недавно и плохо держались, время от времени он подправлял их пальцами.

Делились последними впечатлениями. На дальнем конце стола кто-то рассказывал о презентации, где ему нужно было произнести шуточное приветствие гостям. Набеленная, похожая на покойницу дама с фиолетовыми веками и подведенными сверх всякой меры глазами уверяла, что старушка в магазине обратилась к ней как к Грете Гарбо. Поцеловала руку и сделала комплимент, что выглядит она прекрасно. Спросила, приехала ли она в Москву сниматься или просто на осмотр достопримечательностей.

«Грета Гарбо» говорила с сильным акцентом, но время от времени забывалась, переходя на обычный московский говорок. Зато «Петр Первый» не упускал случая вставить в свою речь «паки», «токмо» или «зело». Он ездил подработать в Питер, привез кучу снимков, где был заснят с туристами на Дворцовой площади. С удовольствием сообщил, насколько дороже было сняться у фотографа с «императором», чем просто так. Люди снимали и на свои «мыльницы», тогда все деньги шли ему.

Следование «образу» не переходило разумных границ. «Ельцин» с «Горбачевым» не думали ссориться. «Гитлер» не пытался проповедовать человеконенавистнические идеи – пил чай и нахваливал пирог с яблоками. В отличие от «брежневских» бровей его косая челка была подлинной.

«В самом деле шоу уродов, – думал про себя Олег. – Зачем я здесь? Что у меня общего с этими больными на голову людьми?»

Тем временем толстенькую «Аллу Борисовну» уговорили спеть. Встав у доски, она надула губки бантиком и прижала друг к другу коленки. Включили караоке, и «дива» запела, безбожно фальшивя.

«И ведь все сейчас будут аплодировать. Понятно, почему этим уродам так нравится встречаться. Ведь только они сами и принимают друг друга всерьез, остальные смотрят на них как на шутов гороховых».

– Сообразим насчет гадости? – вдруг просипел ему кто-то на ухо – Хоть за рубли, да за свои.

«Высоцкий, – понял Олег. – Будет говорить одними цитатами».

– А то здесь поют такими злыми голосами, – «Володя» быстро подтвердил предположение.

«Пора убраться, – решил Олег. – Еще перекинется эта зараза общего помешательства».

– Как к вам, извините, обращаться? – спросила через стол молоденькая «Бритни Спирс» с тяжелым подбородком.

– Петр Алексеевич.

Кириллов не хотел называть реальное свое имя, собирался назвать любое, первым пришедшее на ум. Но первыми на ум пришли имя и отчество генерала Крайнева.

Кириллов так и не стал ни с кем завязывать контакта, делиться своими проблемами. От встречи с Максом и похода на тусовку тем не менее был свой толк. Он раз и навсегда понял, что не чета тем двойникам. Случай его особый и не подходит ни под какую закономерность.

Ни один из увиденных двойников не отличался таким сходством с прототипом, которое объединяло программиста и казачьего генерала. Здесь только нос, там подбородок, у третьего прищур глаз. Но в общем и целом никто не тянул даже на карикатуру.

Вернувшись домой, Кириллов еще раз встал перед зеркалом в ванной, держа обеими руками на груди портрет человека с твердым взглядом и старомодными, закрученными кверху усами.

Удивительно. Он не сшил себе подобие мундира, не пытается имитировать осанку. Не лезет из кожи вон, как все эти уроды. А сходства неизмеримо больше, чем у них.