Владимир Власов - Медведь

– И о наших встречах ты тоже спрашиваешь его согласия?..

Любаша напряженно ждала ответа. Она знала, что никогда не добьется правды. Ей и не нужна была правда. Пусть Марго солжет, пусть обманет, как последнюю дуру. Она готова поверить любой лжи, лишь бы успокоиться, лишь бы увериться, что Лозовскому ничего не известно, что этот седой, степенный человек, которого уважает и немного боится даже отец, ничего о ней не знает.

– Ну что ты! Как можно!.. О наших с тобой отношениях он даже не догадывается, – улыбнулась Маргарита. – Ты же знаешь, как я тебя люблю. Ты принадлежишь мне и только мне. Я не хочу делить тебя ни с кем. Даже с ним. Это тайна. Твоя и моя тайна.

– И ты никогда не скажешь ему?

– Почему это тебя так волнует? Что с того, если он и узнает?

– Я прошу тебя… – Любаша умоляюще прижала руки к груди. – Они же давние друзья с моим отцом. Отец не поймет… И мне не хотелось бы его огорчать. Особенно сейчас, перед выборами.

– А… – рассмеялась Маргарита. – Мэра Санкт-Петербурга – в президенты! Отдай свой голос за Попкова! Вместе с Попковым – к возрождению! Знаем, знаем… Читали… Выкинь все из головы, глупенькая. Какое мне дело до политики? Для меня существуешь только ты! Смотри!..

Маргарита поднялась на ноги, зрелая, прекрасная, с разметавшейся по плечам копной желтых волос, дерзкая от сознания своей красоты. Она повернула один из многочисленных золоченых рычажков в изголовье ванны, и тут снизу, из-под воды, ударили воздушные струи.

Розовая вода заклокотала, вскипела, заходила бурунами, закружилась водоворотами. Пена с шипением поднялась над краем ванны, пушистыми клочьями полетела на кафельный пол. Маргарита начала тонуть в пенном облаке. И вдруг пена словно взорвалась разноцветными пузырями.

Легкие, нежные, прозрачные они начали подниматься вверх, к самому потолку, а в этом невесомом, радужном кружении мерцала сияющая фигура Маргариты.

– Ведьма, – прошептала Любаша. – Или ангел… Как прекрасно…

А над призрачной завесой изогнулась маленькая радуга. И сквозь волшебное сияние Маргарита протягивала к Любаше руки, словно приглашала разделить с ней свою радость.

Мужчинам было сложно разговаривать с Маргаритой. Каждый из мужчин, с которым она когда-либо встречалась, в конце концов переставал контролировать свои поступки и терял голову. Безмятежная, с невинным ангельским лицом, она неосознанно излучала сексуальный вызов, какое-то странное высокомерие, которое вызывало в мужчинах неодолимое желание что-то ей доказать, в чем-то убедить, совершать какие-то поступки, которые они никогда бы без нее не совершили, говорить вещи, о которых они потом жалели.

Да, разговаривать с ней было нелегко с самых первых минут знакомства. Легче не становилось и при следующих встречах. Когда Маргарита поднимала свои огромные карие глаза, медленно покачивала крутыми бедрами, проводила рукой по золотистым волосам, мужчины терялись – они забывали, что хотели сказать. И разговор начинал вилять, уходить в сторону, прыгать с пятого на десятое, потому что Маргарита вела беседу сразу двумя способами и только один из них был словесный. Может, в этом были повинны ее железы и гормоны.

Все в ней излучало половой призыв – не только внешность, но и походка, жесты, мимика, поза, запах и даже блеск в глазах. И она не прилагала к этому никаких усилий. Все происходило само собой. Это шло изнутри нее, было состоянием ее души, ее сущностью.

Маргарита созрела очень рано. Она была старшей дочерью в семье. Кроме нее было еще пятеро детей. Мать постоянно сидела в отпуске по уходу за детьми, а отец был не в состоянии прокормить всю семью. Поэтому Маргарита училась в интернате, сама по себе, и виделась с родителями редко, не чаще, чем раз в месяц.

Поэтому они никак не могли поверить, что их девочка, сама кротость и послушание, вдруг, очертя голову, бросила интернат и исчезла. Они считали это шуткой, глупой ребяческой выходкой: либо Маргарита разыгрывает их, либо попала под влияние дурной компании. Ну нельзя же в самом деле взять вот так и броситься в пропасть!..

Впрочем, особенно они и не переживали, считая, что это недоразумение как-нибудь уладится само собой. Кроме Маргариты, было еще пятеро детей, которых нужно одеть, обуть, накормить, поставить на ноги.

Отец Маргариты, пятидесятилетний мужчина, начальник строительной бригады, главенствовал в доме. Его слово считалось законом. Он очень много работал, но денег все равно не хватало. Отец был бережлив до скупости. Он привык владеть ситуацией и принимать решения, но поступок Маргариты поставил его в тупик. Впервые в жизни он столкнулся с открытым неповиновением дочери и не знал, как ее можно образумить. Поэтому он выбрал самый простой путь: махнул на нее рукой и вырвал все ее фотографии из семейного альбома.