Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— Не нравится мне это, — задумчиво произнёс Андрей Валентинович, — Всё это мне совершенно не нравится.

— И ещё… Следственная группа приедет сюда только после великих праздников…

— После каких это «великих» праздников? — удивился Самсонов, — После шестого ноября, что ли?

— После седьмого, — мягко поправил Андрея Валентиновича Десницкий. — Седьмое ноября — день Великой Октябрьской Социалистической революции. Забыл?

— А разве его не отменили?

— Пока ещё живы старпёры, вроде нас с тобой, Андрюша, этот день всегда будет считаться праздничным. И неважно, красным цветом он в календаре отмечен, или чёрным.

— Так… — Самсонов откинулся на спинку дивана, — Похоже, господин Пархоменков приступил к активным ответным действиям. Ну, что ж? Глупо было бы надеяться, что он, зная, что я здесь и горю желанием его уничтожить, стал бы сложа руки ждать, чем дело закончится.

— Может, не всё так страшно, как тебе кажется?

— Да брось, Денис! Уж ты-то, старый прожжённый волчара, лучше меня понимаешь, что происходит. Прокуроры не заболевают внезапно. И следователи по особо важным делам — не пешки, их так просто, как стажёров, с одного дела на другое не перебрасывают. Ясно, что нашего товарища заместителя генерального прокурора купили. Или припугнули. Или поставили в такое положение, что он вынужден срочно «заболеть».

Думай, Денис! Думай, что можно сделать, с кем надо встретиться, на какие рычаги поднажать. Размер гонораров роли не играет. Я готов выплатить любые суммы этим московским лайдайкам. Ну, чего молчишь? Что желваками играешь? Ты же гэбэшник, хоть и бывший, ты всю эту систему знаешь, как таблицу умножения.

Десницкий, не спеша, вытащил из бокового кармана пиджака золотистую пачку «Данхила», не спрашивая разрешения у Самсонова, закурил. Старик поморщился, но не стал делать замечания. Сидорову давно хотелось курить, но он заставил себя забыть о желании. А Денис Александрович другой, ему можно.

— Ты прав, Андрей Валентинович, — начал Десницкий, — я прекрасно понимаю, что происходит. Но ещё ты прав, называя меня старым и бывшим. Систему, о которой ты говорил, я знаю, может быть, даже лучше, чем таблицу умножения. Знаю, что многое, да что там многое, практически всё, можно сделать за деньги. Но раньше я знал, к кому надо идти и сколько нести с собой.

А теперь не знаю. И в прокуратуре, и в МВД, и даже в ФСБ новые люди. Они другим богам молятся. Расклад другой. Я, конечно, попытаюсь что-то предпринять… — Денис Александрович на мгновение задумался, потом вскинул голову и, прищурив светло-карие глаза, сказал, — есть у меня один человечек в администрации президента. Я завербовал его в Питере в восьмидесятом. Ему, естественно, наплевать на ту вербовку, сейчас, слава богу, не считается позором иметь комитетское прошлое. Президент сам из нашего ведомства. Тогда, в восьмидесятом, я этому человечку здорово помог. Я его вытащил из дерьма, и он стал работать на меня не за страх, а за совесть и по собственным убеждениям. Надеюсь, он меня не забыл.

Самсонов потёр левую сторону груди.

— Ну, так что ты сидишь? — поморщившись от сердечной боли, спросил он, — Лети в Москву. Встречайся со своим… «человечком». Предлагай ему деньги, перекупай, если он уже кем-то куплен, обещай, что угодно. И кому угодно. Если Путину будет нужен контрольный пакет акций моего холдинга, знай, что я готов отдать.

— Ну, это ты загнул, Андрей! Это чересчур.

— Нет, не загнул… Ладно, Денис, я на тебя надеюсь. Дуй на самолёт и будь на связи.

Когда Десницкий ушёл, Самсонов повернулся к Сидорову.

— Денис не знает, — сказал он, — я ещё там, в Лондоне, твёрдо решил отдать своё нефтедобывающее предприятие государству. Я вообще считаю, что такие предприятия, как мой холдинг, не должны находиться в руках частных лиц. Нефть принадлежит всему народу, всем и каждому, кто живёт на территории государства, добывающего эту нефть, и является его гражданином. Это справедливо, и таковы мои убеждения. Заметь, Алексей, это говорю я, владелец нефтедобывающего предприятия, олигарх.

Миллионы обывателей называют меня так, и считают пиявкой, присосавшейся к нефтяному крану. Наверное, они абсолютно правы, но… они всех стригут под одну гребёнку. Я неправильный олигарх. Я считаю, что те, кто занимается добычей нефти, газа, и прочих природных богатств, должны работать на государственных предприятиях и получать государственную зарплату. Высокую зарплату, но зарплату, а не баснословные дивиденды. Я имею в виду всех работников — и простых рабочих, и бригадиров, и мастеров, и менеджеров всех звеньев.