Мария Дмитревская - Семья

Как только я начал вести частные приёмы, помимо больницы, я всё чаще сталкиваюсь с абсолютной бесчеловечностью. В большинстве случаев, естественно, страдают дети. Некоторые из них годами терпят издевательства от собственных родителей. Пока я в состоянии помочь, нужно что-то делать. Мы не должны решать судьбу другого человека, ведь каждый живёт именно так, как хочет. Но в некоторых случаях, ему просто необходима чужая помощь.

Мой кабинет находился в самом центре Бостона, из окна открывался блестящий вид на озеро, моим пациентам было приятно посещать это место, хотя их проблемы были не самыми простыми. Я сидел в кабинете в ожидании Дени, для него сегодня должен был состояться последний приём. В 18:00 он уже стоял на пороге.

– Присаживайся, Дени.

– Здравствуйте, мистер Миллер. Я промок. Там дождь идёт. Я думал, что не успею к Вам, – мальчик тяжело дышал и был взволнован.

– Заварить тебе чай?

– О, да, спасибо. Я бы не отказался.

Я направился к кухонному столу, чтобы заварить чай, пока мальчик грел руки возле камина. Через десять минут мы сели друг напротив друга и начали беседу.

– Дени, я хочу спросить тебя, готов ли ты поменять что-то в своей жизни? Это касается твоего отца.

Мальчик опустил голову и заплакал. Я ждал, пока он успокоится, он должен всё осознать.

– Да, мистер Миллер. Я, правда, больше не могу. Вчера он снова напился. Отец толкнул меня, и я ударился головой. Он сказал, что из-за меня погибла мама, что я обуза. Потом он выставил меня, я всю ночь провёл на улице.

Я не мог это слушать, меня переполняло чувство злости.

– Почему ты не позвонил мне, Дени? Ты ведь знаешь мой номер.

– Я не знаю… Вы, наверное, были заняты.

– Какие глупости, ты можешь звонить мне всегда.

– Спасибо.

– Дени, я говорил с твоей тётей, она готова взять тебя к себе. Она очень тебя любит.

– Я знаю, я так по ней скучаю, она очень похожа на маму.

На секунду я замолчал, я представлял, как этот ублюдок избивает беззащитного мальчика.

– Ты любишь отца, Дени? – я осторожно спросил его.

Он посмотрел на меня абсолютно пустыми глазами.

– Нет! – его ответ был внушительным, без слёз и жалости. – Отец – это препятствие, которое не даёт мне жить!

– Я понимаю. Человек – самое одинокое существо на планете. Никому не понять твоих чувств. Ты, всегда будешь один на один со своими мыслями, будешь бороться, противостоять им, но никто не поймёт тебя так, как ты сам. Если ты осознаешь, что отец больше не должен тебе мешать, если ты, действительно, сможешь жить без него, тогда я смогу тебе помочь.

Я подготовил мальчика к самому худшему, к смерти родного отца. Он понимал, на что идёт, он понимал, что никто не должен знать об этом.

– Завтра вечером твоя тётя заберёт тебя, но ты должен уйти незаметно, и оставить дверь открытой. Хорошо?

– Да, мистер Миллер, я всё сделаю.

– Ты точно всё обдумал?

– Да, – мальчик посмотрел на меня глазами взрослого человека, осознающего свой поступок.

Почти полгода я слушал его рассказы, поддерживал его в беседе, но одними разговорами делу не помочь. Было ясно, что Дени никому не говорил, о наших разговорах, я полностью ему доверял, так же, как и его тёте.

Мы с Дени попрощались, и я пообещал ему, что следующий раз мы увидимся уже не в этом кабинете, а у него дома вместе с тётей. Мальчик ушёл с улыбкой на лице.

Я поспешил домой к семье, чтобы рассказать всё, что я успел обдумать за это время. Они уже ждали меня. Я зашёл в дом и сел возле камина.

– Я договорился на завтрашний вечер, Дени оставит заднюю дверь открытой. Его отец обычно спит на втором этаже в комнате слева. После двенадцати всё начнётся. Я не хочу отравлять его газом или подсыпать таблетки. Нужно сделать так, чтобы все поверили, что он умер вследствие несчастного случая. Мы зайдём в комнату, Джерард будет держать его ноги, Марк руки, а я натяну пакет на его голову, но, чтобы на шее не осталось следов, нужно подложить что-то вроде полотенца, это сделает Эмма.

Утром я не мог найти себе места, Эмма не спала всю ночь, всё ходила по дому. Джерард с Марком были крайне спокойны, я примерно предполагал, что они справятся, ведь они смогли однажды убить. Мы ещё долго говорили о Дени, и ни одного из нас ничего не смущало.

Вечером мы вместе уехали на пять миль от города в Медфорт. Мы долго сидели в машине, дожидаясь пока Дени уйдёт. Около полуночи мальчик распахнул заднюю дверь и осторожно (на корточках) продвинулся к машине своей тёти. Как только автомобиль скрылся из вида, мы переглянулись.