Мария Вайнберг - Семь несчастий

Кисло-сладкий опьяняющий запах подгнивших яблок привлекает его внимание. Закрытые окна не преграда, оно может просочиться даже в невидимую обычным глазом щель.

Только мигающая лампа накаливания, купленная за копейки в ближайшем магазине, предупреждает о его появлении. Существо вышло на поиск пропитания, и оно находит его в захудалой однокомнатной квартире с отвалившимися у потолка обоями и проявившейся несколько лет от влажности плесенью на краю чугунной ванны. На кухне свистит чайник, но человек не двигается с места. Взгляд прикован к сменяющимся друг друга картинкам на телевизоре.

Длинные, полупрозрачные пальцы тянутся к ушной раковине и проникают внутрь, чтобы достигнуть манящей части, защищенной костями и тканями – гипоталамуса. Человек не чувствует прикосновений, даже не испытывает боли. Его захватывает эйфория, будто только что слышал похвалу за свои великие достижения.

Доступ к зоне чувств открыт. Острый язык касается склизких складок. Зрачки дергаются и исчезают за глазницами. Оно впадает в транс.

Легкие одеяния обволакивают бьющееся в судорогах тело, успокаивая его. Комната погружается во тьму и наступает тишина. Стрелки часов останавливаются, вскоре придется менять батарею. Огонь на плите исчезает, продолжая подавать лишь газ.

Оптимизм, любовь, покорность и трепет по ощущению такие приторные. Существо зависимо от этого излишне сахарного вкуса на шершавом языке. Оно никогда не может остановиться, пока не заберет все до последней капли.

Не насытившись сполна, существо облизывает кожу вокруг своего онемевшего рта. У тела было мало эмоций, и оно осталось голодным.

Человек просыпается будто от кошмара. Грудь неровно вздымается. Он не помнит, что ему снилось. Видимо слишком долго сидел возле телевизора, оповещающего о последних новостях из страны, прилегающей к границе его родной земли. Жуткие люди, не знающие слов свободы и верности. Ему повезло, он живет в безопасном месте.

Мужчина чувствует едкий запах газа и бежит на кухню выключать плиту. Открывает окна и грязно ругается. Он никогда не узнает о своем ночном посетителе, а существо никогда вернется к нему. Человек пуст.

Снег смешан с пеплом. Маленький мальчик протягивает руку и пытается поймать черные снежинки. Он стоит напротив сгоревших обломков, укутанный в шерстяную шаль, и наблюдает за взрослыми. Ему непонятны причины их криков. Почему его отец марает свои руки о едва остывшие деревяшки? Что он пытается найти под ними?

Кошка Муся, наверное, уже нашла себе уютный угол. На улице так холодно, а она любит греться у печки. Вытягивалась вдоль стены, а когда мама или отец подбрасывали дрова внутрь, так и норовила сунуть мордочку в открытую дверцу.

─ Бабушка, а куда мы теперь пойдем? Дома больше нет, да?

─ Тише, Глебушка, маму сейчас твою найдем и пойдем в гости к тете Нине, ─ старушка держит в руке белый носовой платок и вытирает слезы. ─ Господь, помилуй, хоть бы жива осталась. Отче наш, сущий на небесах. Да светится имя твое.

Ребенок опускает голову и смотрит на валенки, натирающие большие пальцы. В спешке их перепутали местами и надели не на нужную ногу. Вот бы сейчас поменять их и тогда станет комфортно. Руки жжет от холода. Хочется спрятать их в карман дубленки, но ее забыли в доме. Ни колющих варежек не взяли, ни большую меховую шапку, закрывающую уши. Все там оставили.

─ Нашли! ─ Кричит какой-то мужчина.

─ Живую? ─ Подхватывает бабушка Глеба, а сама держится за крестик.

К ним возвращается отец. Его голова поникшая, он не может сдержать своих слез. Садится напротив своего ребенка, пытается улыбнуться, только выходит совсем неудачно. Мальчик оказывается в объятиях любящего родителя, но не понимает их причины. Папа редко его обнимал, разве что, когда водки выпьет, да соленьями закусит. И пахло от него в такие моменты так неприятно, что рядом находиться не хотелось. Приходилось уходить в кроватку и до поздней ночи слушать громкие песни.

─ Теперь к тете Нине пойдем, да?

Снег смешан с пеплом. Только сигаретный дым, обжигающий горло никотин и зимний воздух. Парень стоит на открытом балконе, укутанный в красный плед. Локти постепенно примерзают к железному ограждению. Он опускает взгляд на босые ноги в резиновых сланцах, купленных бабушкой в супермаркете несколько лет назад. Короткий большой палец с отгрызенной кутикулой украшает окислившийся перстень с изображением руны альгиз.