Сергей Мартин - Год Палача

–– Разумеется… Он теперь не обидится, да и тебе полезно ознакомиться…

Марьин придвинул к девушке папку, и они стали читать вместе. Это занятие так увлекло их, что они не заметили, как пролетело несколько часов. А когда последняя страница была перевернута, Ирина, потрясённая этим откровением, с ужасом воскликнула:

–– Боже мой, Максим, как в человеке могут одновременно уживаться ангел и дьявол?! Я не могу этого понять! Не могу. Честно говоря, мне очень жаль его. Неужели он не понимал, что… губит свою душу?

–– Понимал, Ириша, потому и приговорил себя. Знаешь, после всего происшедшего я стал понимать его мотивацию, состояние его души и думаю, что он не так уж и не прав в своём выборе. Именно поэтому я решил уйти из Управления, а вовсе не из–за ранений. Бороться со злом в системе, которая его же и воспроизводит, – это сизифов труд. Я устал заниматься этим. Видимо, он тоже.

–– И ты что же, разделяешь его представления о справедливости? – с тревогой спросила Ирина.

–– Отчасти – да. Раньше я был его противником, причем непримиримым, а теперь стал не столь категоричен… Но ты не беспокойся, по его пути я не пойду.

–– Я знаю… – ответила она и подошла к окну, задумчиво глядя на медленный вальс пушистых снежинок. – Вот и год прошёл… Что нам принесёт новый?

–– Новую жизнь, новые радости и… испытания. Но я верю, что вместе мы обязательно будем счастливы.

Марьин долго не мог заснуть, находясь под впечатлением полного событий и встреч прошедшего дня. Чтение дневника помогло ему восстановить утраченные куски прошлого и заполнить прорехи в памяти. Теперь он довольно ясно представлял себе, что произошло с ним за этот очень трудный год, принесший ему не только тяжёлые испытания и разочарования, но и любовь замечательной девушки. Только ради этого стоило жить…

Засыпая, майор подумал: "Этот год был годом Палача… Я никогда не смогу забыть этого парня. Он здорово встряхнул меня, заставив посмотреть на мир иначе. Чёрт побери, но он во многом прав!"

Усталость взяла своё, и Марьин заснул, видя во сне полудокументальный фильм, срежиссированный им по дневнику Палача…

Свет фар резал снежную пелену, с трудом пробиваясь сквозь плотную пелену снегопада. Дорога, укутанная и обледенелая, едва угадывалась в этом белом хаосе, и приходилось быть в постоянном напряжении – я вёл машину по старой трассе, петляющей вдоль берега Волги и скачущей по крутым холмам. "Нива" легко преодолевала подъёмы и уверенно мчалась вперёд на шипованной зимней резине, наматывая на колеса километр за километром.

Путь был неблизким, я специально выехал затемно, в надежде добраться до Автограда к вечеру, пока ещё не свирепствуют гаишники на стационарных постах. Родной город… Чёрт побери, даже не верится, что я возвращаюсь! Конечно, после пятилетнего вынужденного изгнания хотелось бы вернуться по–другому, открыто и без опаски, но что поделаешь, если за эти пять лет жизнь мало изменилась к лучшему.

Я поймал себя на мысли, что оперирую понятиями из "Советской России" или "Правды", которые случайно недавно полистал. Но, чёрт побери, разве так уж не правы эти газеты? По–прежнему в стране бал правят мафиози и продажные чинуши, по–прежнему во всем царит беспредел, а честным и порядочным людям приходится ежечасно бороться за выживание… Всё – как прежде, только кто–то стал ещё богаче, а кто–то ещё беднее. Нет, я не против капитализма, я за предприимчивость и инициативу, я за здоровую конкуренцию, за святое право частной собственности и свободу, наконец. Но то, что происходит в России–матушке уже который год, не поддается никакому определению. Бардак!

Впрочем, конечно, он кое–кому очень выгоден. В мутной водице легко ловить рыбку, не видящую расставленных сетей. Удивительно, как за столь короткое время сколачиваются гигантские состояния! Может быть, их владельцы изобрели, наконец, средство от рака или СПИДа и дали человечеству избавление от этих страшных болезней, получив заслуженное материальное вознаграждение? А может, они стали делать лучшие в мире телевизоры и компьютеры, раскупаемые нарасхват в Японии и Америке? Нет! Ни то, ни другое, ни третье! Ни один из них ничего такого не изобретал бессонными ночами, работая по шестнадцать часов без выходных. Мозги наших "Эдисонов" работали и работают совсем в другом направлении. Все их мысли заняты одним – как обмануть других и не быть обманутыми самим, как украсть побольше и побыстрее, да так, чтобы не попасться. В этом они проявляют просто чудеса изобретательности.