Сергей Мартин - Год Палача

Пока майор заводил двигатель, я открыл ворота и сел рядом.

–– Ну что, Максим Максимович, вперёд?

–– Совсем другое дело, – ответил он с улыбкой, прислушиваясь к ровному шуму мотора, и плавно вырулил из гаража.

Сделав несколько кругов вокруг зданий фирмы, он затормозил у ворот и с благодарностью сказал:

–– Отлично! Вот уж не думал, что эта консервная банка ещё побегает. Вы её просто реанимировали, Николай Владимирович. Большое вам спасибо! – замявшись на минуту, Марьин спросил: – Сколько я должен за ремонт?

–– Что–то около полутора миллионов, – ответил я. – Счёт у мастера. Но вы можете оплатить частями в рассрочку.

–– Ну, просто не знаю, как вас благодарить. Вы меня спасли, Николай Владимирович… Может, посидим вечером в ресторане? – не очень уверенно предложил Марьин. – Должен же я как–то отблагодарить вас.

–– За приглашение – спасибо, но… ресторан – это излишне. Скажите, Максим Максимович, вы любите рыбалку?

–– Вообще–то да, но уже не помню, когда выбирался в последний раз.

–– Вот и хорошо. Я тоже давно хотел расслабиться, да компании не было. Предлагаю заменить ресторан вылазкой на природу. Ну как, идёт?

–– Идея замечательная, – обрадовался Марьин. – Я согласен. И куда же поедем?

–– Это на ваше усмотрение, ведь я пока в округе плохо ориентируюсь.

–– Вы в городе недавно?

–– Да, зимой приехал.

–– Ладно, свожу вас на одно чудное место. Сам там не был года три, но, думаю, разочарованы не будете. Снасти и экипировку возьму на себя.

–– Хорошо, а я запасу провиант, – вставил я. – Во сколько мне заехать за вами, Максим Максимович?

–– О, выезжать надо пораньше, чтобы зорьку не пропустить. Давайте в четыре.

Как и было договорено, я заехал за Марьиным в четыре утра, когда ночная тьма стала чуть редеть. Максим Максимович уже стоял у крыльца подъезда, одетый в потёртый джинсовый костюм, в резиновых сапогах. Возле него стоял объемистый и тяжелый рюкзак, вместивший в себя всё необходимое для нас двоих, и удочки в чехлах. Запихнув рюкзак на заднее сиденье "девятки", Марьин сел рядом со мной, и мы тронулись в путь.

–– Куда едем, Максим Максимович? – спросил я, выезжая на улицу.

–– Пока к Московской магистрали, а дальше буду руководить.

–– Если вы не против, давайте на ты? – предложил я.

–– Согласен, Николай, – ответил Марьин с дружеской улыбкой. – Ты прав, на рыбалке выкать излишне. К тому же я не намного младше.

–– Тридцать девять? – попытался угадать я.

–– Нет. Тридцать семь. Просто выгляжу старше. Но всё равно почти ровесники, – Марьин похлопал себя по карманам, отыскивая сигареты.

Я достал початую пачку "Ротманс" и положил на панель.

–– Угощайся, это лучше болгарских.

–– Спасибо… А как ты узнал, что я курю болгарские? – удивленно спросил он.

–– По запаху… Когда–то я тоже предпочитал их, средства не позволяли курить что–то получше.

–– Были и такие времена? – шутливо спросил Марьин.

–– Были, Максим, и очень долго… Это я теперь могу себе кое–что позволить, а раньше… Тоже тянул от получки до аванса, – ответил я, закуривая сигарету.

Завязался разговор. Мы старались получше узнать друг друга, и когда подъезжали к магистрали, то уже нам казалось, что знакомы не один год.

–– Куда теперь, Максим? – спросил я, притормаживая перед въездом на широкое шоссе с разделительной полосой, по которой, несмотря на ранний час, мчались самые нетерпеливые транзитники.

–– Направо и под мост. Знаешь, где находится Фёдоровка?

Я кивнул головой. Ещё бы не знать! Здесь я бывал столько раз!

Минут через двадцать мы въехали в посёлок. Слева и справа вдоль длиннющей главной улицы, пронзающей его насквозь, громоздились крутые особняки, возвышаясь над обычными старенькими сельскими домами, а за ними блеснули золотом луковки куполов новой церкви. Старая, в которой "при социализме" находился то склад, то магазин "Сельпо", теперь тоже сверкала свежими красками, радуя старичков и старушек.

Впрочем, у меня, опять же, и тут был свой взгляд на вещи. Не нравилось, что со времен перестройки религия для многих стала модным имиджем. Бывшие коммунисты–атеисты в удивительном порыве потянулись в церкви, отчего частенько возникала ехидная мыслишка: уж не за индульгенциями ли они направились?! А вслед за ними спасать душу ринулась и братва, нацепившая на золотые цепи золотые же распятия. Скорее всего, чтобы совесть не мучила после очередного дельца. Бог всё простит… если его немножечко подмазать, Бог – не падла. Вот и понесла братва пожертвования на храмы, вырастающие из–под земли как грибы, видно, много грехов накопилось…